— С вашего позволения, кто бы этого не сделал? Стрелок нашей роты стоит двоих кавалеристов из любой другой.
— Во всех отношениях, кроме жалованья, дружище.
Пьер щелкнул пальцами:
— А, это такая безделица! Даже моя добрейшая покровительница, сама герцогиня, порекомендовала роту господина де Баярда. «Если ты хочешь чести, — сказала она мне, — то помни: дела делаются там, где он».
— Какая герцогиня, мой юный сударь? — переспросил Антуан де Лальер.
Его собеседник постарался ответить скромно:
— Герцогиня д'Алансон, мсье. Я был одним из пажей её светлости.
Де Норвиль и Ги де Лальер обменялись многозначительными взглядами. Герцогиня д'Алансон — это была сестра короля, Маргарита 13 , член королевской троицы, которую Франциск любил больше всех, исключая разве что свою мать, всесильную Луизу Савойскую. Да-а, этих глаз и ушей надо остерегаться. С точки зрения сторонников Бурбона, Пьер де ла Барр вполне мог считаться придворным самого короля.
— Великая принцесса, — сухо сказал старший де Лальер и обратился к Блезу: — Ты ещё не был представлен нашему гостю, господину де Норвилю, офицеру и близкому другу монсеньора коннетабля.
Они поклонились друг другу: де Норвиль — с самой солнечной из своих улыбок, Блез — с явным почтением.
— Значит, вы, несомненно, и мой друг, — заявил Блез, — если мне будет дозволена такая дерзость. У герцога нет более верных почитателей, чем люди из нашей роты. Да-да, и наш капитан среди них. Мы были просто озадачены, позволю сказать, жестокостью его величества по отношению к господину коннетаблю, мы считаем, что герцог не заслужил такой награды за свою верность Франции. Однако эта туча пройдет…
— Очень хочется надеяться, — согласился де Норвиль, довольный тем, что Блез, без всякого побуждения с его стороны, высказал явное сочувствие их делу. С каждой минутой он находил молодого человека все более многообещающим и, когда все общество повернулось, чтобы идти в дом, слегка сжал руку Ги де Лальеру:
— Ваш брат будет полезен нам, но вот молодого де ла Барра надо бы убрать с дороги…
— Я позабочусь об этом, — кивнул Ги.
Де Лальеры повели гостей в расположенную справа от главного зала кухню, которая, за исключением торжественных случаев, служила семье и столовой, и гостиной. Подобно другим французским деревенским дворянам, которые, если не считать благородного звания и гербов, по существу были крестьянами, Антуан де Лальер не стремился к показной пышности, ради экономии он сам следил за слугами, домашней скотиной и кладовыми.
Кухня была главным местом в доме. Вместе с кладовой для съестных припасов и другими службами она занимала весь первый этаж правого крыла замка. Это было обширное помещение с массивными потолочными балками, прокопченное и пропитавшееся запахами пищи, которую готовили здесь для нескольких поколений, загроможденное оловянной, железной и медной посудой; возле одной стены располагался очаг под вытяжным колпаком, возле другой — длинный стол, вдоль которого стояли скамьи, а с торца, у «верхнего», почетного конца — два кресла для господина и госпожи.
В кухне уже суетились повара и слуги — готовились к вечернему приему.
— Принесите чего-нибудь заморить червячка до ужина, — распорядился Антуан, — и глотки промочить. Этим летом на дорогах пыли на целый фут. Жак, подай на стол жаркое. Изабо, нацеди кувшин бонского из бочки. Поставь кубки. Выпьем за блудного сына — слышишь, Блез? — и за мсье де ла Барра. Вода там, в тазах!
Все помыли руки; мясо и хлеб были уже нарезаны щедрыми ломтями. Новоприбывшие выпили по половине большой пивной кружки.
— Значит, сын мой, ты приехал домой в отпуск перед походом в Италию? — спросила мадам де Лальер. — Сколько же времени ты подаришь нам?
Блез опустил кружку.