Рокки (цинично). И тонной хмеля!
Ларри (наклоняясь к нему, тихо и с комичной серьёзностью). Не смейся над верой! Нет у тебя, что ли, уважения к религии, невоспитанный ты итальяшка? Ну и что, что их попутный ветер воняет дешёвым виски, их море — это пивная бочка, а их корабли давным-давно ограблены и пошли ко дну? Чёрт с ней, с правдой! Как показывает мировая история, правда ни к чему не имеет никакого отношения. Она невещественна и не имеет отношения к делу, как говорят юристы. Самообман — вот что даёт жизнь всем нам, всей зря зачатой толпе, и пьяным, и трезвым. Ну вот, хватит тебе философской мудрости в обмен за одинстакан сивухи, от которой гниют кишки.
Рокки (насмешливо улыбается). Старый дурак-философ, как тебя зовёт Хикки. Тебя небось на розовую мечту не возьмёшь?
Ларри (слегка натянуто). Нет, не возьмёшь. Мои мечты все умерли и погребены. Всё, что передо мной осталось, так это утешительный факт, что смерть это спокойный долгий сон, а я ужасно устал, и чем раньше она придёт, тем лучше.
Рокки. Так ты тут ошиваешься, надеясь, что околеешь? Готов поспорить, тебе долго придётся дожидаться. Да, кому-нибудь придётся взять в руки топор и помочь тебе!
Ларри (улыбаясь). Да, не повезло мне, что у меня железное здоровье, которое даже сивуха Харри не может подорвать.
Рокки. Старый мудрец-анархист знает ответы на все вопросы?
Ларри (хмурится). Забудь ты, что я анархист. Я с Движением давным-давно порвал. Я увидел, что люди не хотят, чтобы их спасли от самих себя. Это бы означало, что им придётся перестать быть жадными, а так много платить за свободу они никогда не согласятся. И я сказал миру: да благословит вас всех Господь, и пусть лучший из вас победит и умрёт от обжорства! И я уселся на трибуне философской отрешённости, чтобы уснуть, наблюдая как каннибалы танцуют свой танец смерти. (Он смеётся над собственной фантазией, наклоняется и трясёт Хьюго за плечо.) Ведь я ему правду говорю, не так ли, товарищ Хьюго?
Рокки. Ради бога, не заводи ты этого дурдомовского бомжа!
Хьюго (поднимает голову и затуманенным взором смотрит на Рокки сквозь толстые очки — гортанно декламируя). Капиталистические свиньи! Буржуазные провокаторы! Неужели рабам нельзя даже спать? (Затем улыбается Рокки, и его манера превращается в хихикающую льстивую игривость как будто он говорит с ребёнком.) Зласвуй, манький Рокки! Манькая обезьянка! Где ж твои манькие рабыньки? (Резко переходя на угрожающий тон.) Не будь идиотом! Одолжи мне доллар! Проклятый буржуй-итальяшка! Великий Малатеста мой большой друг! Купи мне выпить! Он иссякает, его клонит ко сну. Его голова опять склоняется к столу, и он немедленно засыпает крепким сном.
Рокки. Опять отрубился. (Он больше раздражён, нем рассержен.) Ему везёт, что никто его выходки всерьёз не принимает, а то бы он просыпался каждое утро в больнице.
Ларри (глядя на Хьюго с жалостью). Да. Никто его всерьёз не принимает. Это будет написано у него на надгробии. Даже его товарищи больше его всерьёз не принимают. Если я давным-давно покончил с Движением, то оно давным-давно покончило с ним. И он один этого не знает — благодаря виски.
Рокки. Я ему слишком много позволяю. Ещё разок скажет мне про рабынь и получит. (Защищаясь.) Можно подумать, я сутенёр. Все, кто меня знают, знают, что я не сутенёр. Сутенёры не работают. А я — бармен. Эти шлюхи Марджи и Перл, они у меня просто чтобы подзаработать. Чистый бизнес. Они у меня как боксёры, а я их менеджер.
Я для них договариваюсь с полицией, чтобы они могли спокойно работать. Если бы не я, они бы большую часть времени проводили на Кони-Айленд. И я их не бью как их бил бы сутенёр. Я хорошо с ними обращаюсь. Я им нравлюсь. Мы друзья, понимаешь? Ну и что, что я беру их деньги? Они бы их только растрачивали. Шлюхи не умеют держаться за деньги. А я бармен, я изо всех сил зарабатываю на жизнь на этой помойке. Ты это знаешь, Ларри.
Ларри (со скрытой насмешкой, льстиво). Ловкий бизнесмен, не упускающий ни одной возможности заработать. Так бы я тебя охарактеризовал.
Рокки (доволен). Вот-вот. Так оно и есть. Наливай себе ещё, Ларри. (Ларри наливает себе из бутылки, стоящей на столе Вилли и залпом выпивает. Рокки оглядывает комнату.) Ни за что не догадаешься, что у всех этих бездельников наверху хорошие постели. Боятся, что если завалятся спать, то пропустят приход Хикки и недоберут пару стаканов. Поэтому и ты тут сидишь?
Ларри. Поэтому. Но, поверь, не столько из-за выпивки. Тоскливо мне, а Хикки — великий человек, из чего угодно сделает шутку и развеселит.
Рокки. Да, он большой шутник! Помнишь, когда он совсем напьётся, этот его дежурный номер о его жене, как он плачет над её фотографией, а потом вдруг и объявляет, что оставил её в постели с продавцом льда? (Смеётся.) Интересно, что с ним случилось? Раньше по началу его запоев можно было часы ставить. Он всегда тут появлялся за пару дней до дня рождения Харри, а теперь у него осталось времени только до сегодняшнего вечера. Скорей бы уж пришёл. Эта свалка со всеми этими отрубившимися бездельниками похожа на морг.
Вилли Обан вздрагивает, подёргивается во сне и начинает бормотать. Они наблюдают за ним.
Вилли (выпаливает не просыпаясь). Это ложь! (Жалобно.) Папа! Папа!
Ларри. Несчастный. (Злится на себя.) К чёрту с жалостью! От неё лучше не становится. Я с ней покончил!
Рокки. Это ему его папаша снится. Если послушать стариков, он хорошо зарабатывал, торгуя самогоном оптом, пока до него не добралась полиция. (Неодобрительно осматривая Вилли.) Он и раньше бывал плох, но в таком состоянии я его ещё никогда не видел. Посмотри, как он вырядился. Пропивает выручку, полученную от Армии спасения.