Терпение, — сказал Плешка.
Сейчас заместитель коменданта улыбнулся, вспомнив, каким разочарованным выглядел огромный русский полковник. Даже не поверил, и решил, что над ним издеваются. Пришлось драться. Выбив Плешке два зуба и потеряв половину своих, русский выпил еще спирта и помирился с коллегой, сжав его в своих медвежьих объятиях. По его словам, всех офицеров русского ГУЛАГА специально тренировали для таких вот объятий, чтобы не позорили репутацию русского народа. Потом Плешека показал, как действует его система. Россиян весь следующий день кормили по норме заключенного, а после весь вечер заставили слушать отрывки из книг молдавских классиков.
… печальная отара овец, грустная, словно финал моей осени, шествовала по пыльным и бесприютным дорогам моей Молдавии, — говорил диктор с непередаваемой грустью, которая могла соперничать лишь с непередаваемым акцентом.
…овцы вышли в поле, и Ион горячо, словно молдавское солнышко, улыбнулся, ведь он увидел, как нему стремительно, слов 6 но молдавское облачко, летит его возлюбленная Иляна, чьи зубки были белы, как шерстка овечки первого года жизни, которую лишь скромность и целомудрие молдавского народа не позволяют назвать мне ярочкой… — бубнил другой диктор.
… руки ее были теплы и горячи, словно овечья шерсть, — читала диктор.
… в небе Молдавии зазвенели колокольчики овец, протоптавших дорожку к старому водопою, открывшему сердце старого ключника… — читали другой отрывок.
… погрузи руки по локоть в ломти свежей и соленой брынзы, Лойко схватил самый большой из них и впился белыми, словно снег или сахар, зубами, а вдалеке тревожно блеяла отара овец…
… словно предчувствуя беду, нежно блеяла овечка, — читал диктор еще.
… овцы шумели, словно листья, опавшие с деревьев Молдавии на ее землю, ее поля и луга, реки и ручьи…
Громкоговорители работали. Русские постепенно сходили с ума.
Овечьи рукавички так пришлись по сердцу Марийке, что она поцеловала за них Тудора, и мысль об этом поцелуе не давала покоя ему, — прибавляли громкости дикторы.
Но еще больше не давала ему покоя мысль острая, словно сабля Штефана, жгучая, словно молдавский перец, да сладкая, как молдавский арбуз, неотвязная, словно доверчивая овечка…
Мысль о ножке Марийки, нежной, гладкой, стройной, словно шелк, упругой, словно ляжка овечки, — читал вкрадчиво диктор.
… плыли они по самому центру реки, и водовороты, завидев их, прикрывали свои черные, крутящие пасти, и коряги становились мягкими, словно волосы утопленниц и рыбы выскакивали из воды, как озорные дельфины, чтобы поприветствовать их, и над всем этим благостным и негромким гулом возносился к вершине мира звон колокольчиков…
… и топот стад овец, бредущих куда–то по вытоптанным пастбищам, и несущих на себе эти колокольчики…
Овечьи, овечью, овечья, овечьей, овца, овцу, овцой, овц…
Сев на кровать, Штефан протер глаза и отбросил овечью накидку, и велел подать овечий суп с овечьей брынзой….
Овцы заблеяли радостно, увидев пастуха, а тот понесся навстречу отаре, после разлуки с которой истосковался и потому обрадовался так, словно не овец своих увидал, а цветущую Молдову и маму, созывавшую в детстве его овечек голосом, полным нежности и любви…
Громкоговорители шептали, кричали, энергично произносили, бубнили, говорили, пели, напоминали…. Каждый из них цитировал молдавских классиков и цитаты налагались труд на друга в общий шум, уловить из которого со временем утомленный мозг мог лишь одно слово и все от него производные.
Овечьи, овечью, овечья, овечьей, овца, овцу, овцой, овц…
Успех эксперимента был ошеломительным.
Гости признали, что слово «овца» во всех смыслах, проявлениях, сложениях и выражениях так часто звучит в трансляциях лагеря — как и в трудах молдавских классиков, — что, без сомнения, зомбирует заключенных. Превращает их, в буквальном смысле, в овец.