Розниекс снова включил магнитофон.
– Начнем сначала, – сказал он. – Двадцать четвертого вы работали с утра до четырнадцати.
– Да.
– А потом?
– Поехал к жене в больницу.
– А оттуда – к детям, в Елгавский район?
– Да.
– А оттуда?
Уступе дрожащими пальцами зажег сигарету, выпустил дым и зло процедил сквозь зубы:
– Не скажу!
– Вы вообще можете ничего не говорить. Закон дает обвиняемому такое право. – Голос Розниекса стал жестким: – Но учтите: кровь сбитой женщины, ее волосы и другие доказательства обнаружены на вашей машине. Отпечаток протектора на одежде пострадавшей тоже изобличает вас. Суду этого будет достаточно.
– Обвиняемый? Я – обвиняемый?… Кровь на моей машине? – непослушными губами прошептал Уступе. – Никого я не сбивал! – крикнул он, вскочив. – Нет, слышите? Нет! – В глазах его был ужас. – Я заметил бы! Не может быть! – и он медленно опустился на стул.
– Пили в ту ночь?
– Нет! Не пил! И никого не сбивал! Слышите! – Он обхватил голову руками, медленно раскачиваясь на стуле.
– Что вы делали близ станции Пиекрастес?
– Я там не был!
– И вообще никогда не бывали?
– Нет, оставьте меня в покое! В тот проклятый день, двадцать четвертого сентября, который вас так интересует, я там не был. Хотите пришить мне дело, ищете, на кого повесить? Нет и нет! – закончил он хрипло.
– Послушайте, Уступе! – медленно, спокойно проговорил Розниекс. – Может, перестанем играть в прятки? Я уже сказал: улик достаточно. Следы, найденные на вашей машине, неопровержимо свидетельствуют, что вы двадцать четвертого сентября близ станции Пиекрастес сбили женщину – Ольгу Зиедкалнс. Свидетели показывают, что вы мчались без огней, сшибли ее наземь и скрылись. И поэтому я предъявляю вам обвинение не в нарушений правил уличного движения и не в непредумышленном наезде на человека, но в предумышленном убийстве. Однажды вас уже судили за хулиганство. Так что я посоветовал бы вам подумать и начать говорить.
Розниекс не спешил. Он ждал, что скажет Уступе, каким будет его следующий ход. Но тот сидел как парализованный. В его лице Розниекс прочел сомнение; значит, он уже проиграл – еще прежде, чем началась игра. Да и какие у него были козыри, что мог он разыграть? Уступс понял: игра проиграна. Губы его дрогнули.
– Ладно, – сдавленно проговорил он. – Скажу. Выключите только эту штуку, – он указал на магнитофон.
Розниекс нажал кнопку.