Все генералы, лишившиеся власти. Помещики, у которых социализм отбирает землю. Капиталисты, у которых социализм отнимает капиталы. Фабриканты, у которых социализм отнимает фабрики и заводы и передает рабочему классу. Все буржуи, которых социализм лишает праздной и веселой жизни. Все они сбежались к генералу Каледину, его товарищу Богаевскому и к нашему Войсковому правительству.
Этот генерал-кадет, а может быть, и монархист, изменил интересам трудового народа и стал на сторону капиталистов и помещиков и хочет нашими казацкими головушками спасти положение помещичье-буржуазного класса. Вот где кроется причина гражданской войны!
Довольно обмана! Довольно насмешек над нами - казаками!
Почва под ногами генерала Каледина, его товарища Богаевского и всего Войскового правительства зашаталась. Им не удалось обмануть фронтовиков!
Уже в станицах Усть-Медведицкой, Каменской, Урюпинской и селе Михайловка образовались военно-революционные комитеты, не признающие власти генерала Каледина и Войскового правительства и требующие их полной отставки.
Не за горами выборы новых делегатов на Большой Войсковой Круг.
Граждане станичники! Не обманитесь на этот раз и пошлите строить жизнь на Дону истинных борцов за интересы трудового народа, а не тех, что ездили в Новочеркасск слушать «верховного жреца» - «соловья» Богаевского, «полубога» - Каледина да хитреца Агеева. За новую ошибку мы уже не расплатимся и того векселя, что подписал генерал Каледин кровью тысяч рабочих, с нас довольно!
Долой гражданскую войну с берегов Дона вместе с ее вдохновителями - генералом Калединым, его товарищем Богаевским и златоустом Агеевым!!!
Полковой комитет 32-го Донского казачьего полка.
Такие вот резоны выдвигали переметнувшиеся к большевикам казаки. Как все просто, выгнать с Дона Корнилова и добровольцев, скинуть Каледина с его правительством, собрать свой Войсковой Круг, да и жить счастливо, землю пахать и хлебушек растить. Наивный народ, и тогда, после прочтения этой прокламации, меня занимало несколько вопросов. Что с этими казаками будет, если большевики все же победят? Как скоро они поймут, что их обманули? Что они будут делать? Подчинятся комиссарам, которые придут у них землю и нажитое добро отбирать или, как мы, попробуют сопротивляться? Пока на это ответа нет, но думаю, что время, все само по своим местам расставит.
Станицу Калитвенскую мы с Чернецовым покинули только ранним утром 8-го февраля. Необходимо было подготовиться к дороге, добыть коней и хоть какой-то документ справить. Лошади, которых нам выделил Ефим, шли бодро, и уже 11-го числа, останавливаясь на постой в малолюдных хуторах и, обходя стороной идущие между добровольцами и Красной Гвардией бои, мы были в пяти верстах от Персиановки. Здесь столкнулись с конным разъездом красной конницы, но в бой вступать не стали. Все же две наши винтовки и пистолеты, против семи врагов, которые могут вызвать подмогу, не играли. Поэтому мы отвернули в сторону, и в Новочеркасск добрались только сегодня утром...
На выезде из города, нам навстречу торопливо скакала группа справных казаков, и Чернецов окликнул одного из них:
- Сиволобов, постой!
Передовой всадник на мощном вороном жеребце, плотный и широкоплечий бородач, остановился. Затем он повернулся к нам, вгляделся в лицо полковника и, недоуменно, даже, как-то растерянно, выдохнул:
- Чернецов...
- Что, не узнал? - усмехнулся Чернецов.
- Да, мудрено тебя узнать. Бородатый, худой, лицо серое и кособочишься.
- Ранение...
- А говорили, что ты в плен попал и погиб. А потом про то, что ты жив, и снова про смерть. В общем, не обессудь, господин полковник, но мы тебя уже похоронили.
- Значит, долго жить буду.
- Дай-то тебе Бог. Нам тебя сильно не хватало. А после смерти Алексея Максимовича здесь совсем плохо. Добровольцы уходят, и сейчас их арьергард через Аксайскую переправу на левый берег идет. Многие из наших казаков за ними следуют. А атаман Назаров ничего сделать не может. Не хватает ему силы, чтобы правительство и войска в кулаке удержать. Никто на себя ответственность брать не желает, и наши бравые офицеры бегут на Кубань, надеются, что там их пригреют и помощь окажут. Сейчас, видишь, - Сиволобов кивнул на свое сопровождение, - к голубовцам на переговоры еду. Уж лучше пусть они в город войдут, чем красногвардейцы. А то многие уйти не успели и раненых по госпиталям сотни.
- Вот оно, значит, как, - нахмурился полковник и спросил: - А мой отряд где?