До сих пор он издали прислушивался к спору моряков, а теперь подошел к ним, сел на ящик со снарядами и, вынув свой увесистый кисет, предложил:
— Курите.
Дмитриев набил свою трубку, и клубы голубого дыма поднялись в воздух.
Ильяс увидел на берегу санитарные палатки, девушек в белых халатах, и ему очень захотелось на сушу, хотя бы ненадолго, на самую малость.
«Я обязательно должен сойти на берег», — решил он и попросил разрешения.
— Нет, Ильяс, на этот раз не пущу, — ответил Аслан. — Если хочешь нектару, — добавил он, улыбаясь, — то попроси у мичмана, он отпустит.
— Давно уж не был я на суше, так хочется немного пройтись, — сказал Ильяс.
Дрожь в голосе и опечаленный взгляд смягчили капитана.
— Хорошо, иди. Только не опаздывать!
— Есть, товарищ капитан! — обрадованно ответил Ильяс и спрыгнул в шлюпку, привязанную к катеру. Но Ильяс не сдержал слова. Он опаздывал, сильно обеспокоив и командира, и товарищей. И чем дальше, тем чаще и отчетливей у всех мелькала мысль: может, он подстроил все это, для того чтобы не участвовать в операции — мысль тяжелая и обидная.
С суши был дан сигнал к отплытию. Все уже не сомневались, что Ильяс не вернется. Но в это время, за несколько минут до отплытия, Ильяс впрыгнул в катер. Когда он поднялся на палубу, капитан только смерил его холодным взглядом и отошел. Ильяс же спокойно встал у своего орудия. Но почему-то товарищи тоже отворачивались от него. Сначала он ничего не мог понять.
«Что случилось? — думал он. — Почему ребята даже не смотрят на меня?»
Прошло уже немало времени, а глухое беспокойство все сильнее мучило Ильяса. Гнев командира перед самым боем, молчание товарищей — было слишком тяжело.
«Ничего, — подумал он, — сейчас отдам командиру письмо, сразу подобреет…»
Вдруг страшная догадка заставила Ильяса побледнеть.
«А что, если…»
Он тотчас же подошел к рулевому, но Дмитриев, всегда такой радушный и так щедро угощавший табаком, теперь даже не оглянулся и не обратил на него ни малейшего внимания.
Тогда не сказав рулевому ни слова, Ильяс подошел к капитану.
— Капитан, простите меня!
Тот ничего не ответил.
— Простите, — повторил Ильяс, еще больше смутившись.
Аслан резко повернулся и взглянул ему прямо в глаза: