Через минуту голос из-за дверей: «Красотка! У тебя оружие есть? Или мне сразу ОМОН вызывать?» Охранник, видимо.
Я ему отвечаю: «Нет у меня оружия никакого. Уберите змею, пожалуйста!»
«Ляг лицом в пол, руки в стороны, головой к дверям. Зайду — не дай Бог пошевелишься, застрелю сразу же. Ферштейн?»
Через час приехал хозяин особняка. Солидный, в костюме. Без милиции.
С ним только телохранитель его был, тощий и лысый, и ещё один мужчина, молодой, с папкой в руках.
Хозяин посмотрел на меня — я в наручниках на полу лежу — и говорит негромко так: «Вставай, пошли».
Вышли во двор, он впереди, за ним — я, следом все остальные. А посредине двора ещё одна башня строится, кирпич положен, но ни окон, ни дверей.
Зашли вовнутрь. Там стол такой, для рабочих, деревянный, и пара стульев.
Хозяин и тот, что с папкой, сели за стол.
«Коля, давай».
Лысый подвел меня к узкой нише в стене, с трубами, затолкнул туда, а наручниками за арматуру зацепил. Стою, думаю, бить будут сейчас.
Ошиблась.
Коля вышел, а минут через пять вернулся. Смотрю: тащит по земле ванну с раствором. Я сначала-то не поняла, что он делать собирается, а он сел себе преспокойно и начал нишу вместе со мной кирпичами закладывать. Я стою, реву в голос, а эти двое за столом сидят, о чем-то тихонько разговаривают, даже в мою сторону не смотрят.
Когда Коля заложил почти до половины, хозяин встал, подошел ко мне и говорит: «Что, сука, Конрада испугалась? А он, между прочим, добрый, на человека никогда не нападает. Ему одиноко было, а ты… Рассказывай, откуда в доме взялась. Если правду скажешь, то просто сдохнешь в кладке кирпичной, а нет — я тебе туда какую-нибудь из «невест» Конрада для компании закину. Обокрасть меня вздумала, крыса… Клади, Коля, не отвлекайся».
— Постой, зачем ты мне всё это… — Андрей видел, что рассказ дается ей не легко.
— Конечно, я рассказала им всё, — продолжала Ольга, не слыша его слов. — И про Володю, и про деньги… Представляешь, я стою, реву, а этот тип по комнате ходит, курит, иногда с кем-то по телефону говорит… А Коля кладёт.
Скоро я уже не могла ничего видеть. Только кирпичи… Темно-красные, с запахом таким…
И тут слышу, второй говорит:
«Валька, слушай, а продай её мне?»
«Кого?»
«Как — кого? Красавицу нашу».
«Эту крысу? Ты что, сдурел? Зачем?»