— А кто же он? Андроид?
— Единственная человеческая деталь у Хэтфилда — это его британский паспорт. В остальном он редкое животное и психопат.
— Я заметил, он выражал к тебе… почтение.
— Для того, чтобы иметь возможность «выражать почтение», причём, делать это раза в три дешевле, чем у себя на острове, он и прилетает сюда почти каждый месяц. Ты уверен, что хочешь обо всём этом слушать?
— Извини, я просто подумал…
— А вот извиняться не надо! — она засмеялась. — И вообще, может ли эта пыль иметь какое-то значение, если через пару дней мы станем жителями другой планеты?
— Ты права, хотя я бы пока не спешил с прогнозами. К тому же, именно «пыль» создала нас такими, какими мы стали, разве не так?
— Знаешь, почему мне сейчас так хорошо? Впервые за долгие месяцы я слышу, наконец, осмысленную речь! Разве с этим могут сравниться какие-то «Каскады» или афродизы?
Возле Парка Победы «пежо» ждала огромная пробка. Автомобиль резко замедлил скорость и переместился в крайний левый ряд, почти заезжая на свободную полосу экстренных служб.
— Неужели тебе настолько не хватает общения?
— А почему, собственно, мне должно его хватать? Большую часть свободного времени я провожу в «паутине», но разве лазерные сети в состоянии сделать людей ближе?
— Ближе — нет. Зато какая скорость «закачки»!
— Кстати, — усмехнулась она в ответ, — где ты, вообще, увидел людей? Неужели ты думаешь, что этот бессмысленный цикл, который почему-то называют жизнью, внезапно стал превращать обратно в человека своих обычных номерных V.I.P. потребителей?
— Но у каждого — свой «цикл»…
— Свой? «Плазма» офисного монитора — карта «ВИЗА-Даймонд» плюс тридцать штук «кэшем» — наручники, кровь и похоть виртуальных нейро-игрищ — а утром снова на работу…
— Я вижу, ты не очень-то любишь индустриальное общество…
— А за что мне его любить? Я долго была чьей-то вещью, но когда, наконец, я смогла преодолеть собственную духовную смерть и деградацию, то чего добилась? Умения обращать в «вещи» других живых существ, назвать которых людьми у меня никогда не повернется язык!
Несмотря на патетику и страстность своей речи, Ольга выглядела вполне непринужденной и расслабленной.
— К тому же, я вовсе не считаю российское общество индустриальным, — добавила она, заставляя автомобиль продвинуться на очередные пару метров. — Скорее, это общество «Безумного Макса», только с гигабайтами виртуальной нирваны вместо бензина…
— В чём-то ты, пожалуй, права… Мы — дикари на вечном «велфере» корпораций.
— Который очень напоминает рэкет.
— Разумеется. Если бы Мганга Сапфир захватил базу с тактическими ракетами, то «свободный мир» начал бы покупать у него ракушки с той же поспешностью, с какой сегодня он покупает у Кремля бесполезный плутоний. Лишь бы не нарушить шаткого равновесия на скользком краю ядерной пропасти… — Андрей воспроизвел одну из сентенций, подчерпнутой из «наследия Конти». Подобно массонам, «преодолевшие», а также кандидаты, гораздо чаще беседуют о «значительном», нежели о «пыльном».