Расстроенная и раздосадованная, но понимавшая, что решение наставников было верным и что она не обладает необходимыми воинскими качествами, Пери пролежала в постели до тех пор, пока свет зари, пробивавшийся сквозь щели в стенах казармы, не позволил ей собрать вещи перед отъездом.
Согласно традиции, исключённый курсант должен был уехать незаметно, шагнув украдкой в ночь, да ей и не хотелось демонстрировать последствия своего провала четвёрке курсантов — таких же, как и она, членов сиб-группы, с которыми Пери провела все своё детство и с которыми теперь уже больше, как она ошибочно полагала, никогда не увидится.
Только она собралась оглянуться перед уходом, как из другого конца казармы раздался сонный голос.
Это был Эйден.
— Кто там?.. Пери, ты, что ли?
— Я уезжаю. Говори, пожалуйста, тише. Не хочу выставлять напоказ своё унижение перед остальными.
— Это не унижение, это…
— Знаю, просто составная часть всей этой дурацкой благородной цели, к которой мы все стремимся. Только теперь я в этом не участвую.
Пери не хотелось ни с кем делиться вслух своими мыслями, но они с Эйденом всегда были близки. Не так, как с Мартой Прайд, но все же…
— Представь себе, каково это — столько времени провести в группе подготовки только для того, чтобы потом вылететь. Тебе говорят — все, мол, гуляй, теперь твоё место в другой касте. Но ведь я не принадлежу ни к какой другой касте! Везде и всюду люди, посмотрев на меня, подумают о том, что я когда-то проходила воинскую подготовку. Это как клеймо на лбу. Я воин и всегда буду им. Всегда!
Для Пери, говорившей редко, а если и говорившей, то кратко, это была целая речь. Но, вглядываясь в озабоченное лицо Эйдена, она почувствовала себя легче.
Он спросил, куда её направили, и Пери ответила, что в касту учёных. Эйден заметил, что это звучит весомо, и какое-то время они беседовали на тему перспектив развития генной инженерии и о том, что члены их сиб-группы, несмотря на общие источники генетического материала, обнаруживают такие различия в способностях и характере.
Непонятным образом этот разговор породил в Пери потребность разобраться в том, как же получаются такие воины, как Эйден, и такие неудачницы, как она сама…
* * *
Наяд жестом велела Пери выходить первой из казармы. Этот ребёнок был таким уверенным в себе.
И все же Наяд была всего лишь ребёнком, так что Пери наверняка не стоило большого труда убежать от неё.
Только она решилась действовать, как чья-то узкая фигура заслонила собой свет в дверном проёме.
— Что ещё такое здесь происходит? — рявкнул вновь-пришедший.
Наяд резко обернулась.
Не вспышка ли досады промелькнула на её лице?..
— Октавиан! Я… э… только что захватила в плен этого шпиона-стравага!..
Октавиан от души рассмеялся и шагнул внутрь казармы.
— Вы, дети, все не перестаёте играть в глупые игры… Он отодвинул Наяд в сторону и подошёл к Пери. Стоя перед ней, он не казался таким уж внушительным. Но Пери была начеку. Октавиан был когда-то воином, и с ним шутить явно не стоило.
— Так, значит, вы — шпион? — осведомился Октавиан.
Пери пожала плечами:
— Я тут гуляла в окрестностях и случайно повстречала Наяд. Конечно, я не шпион и даже не шпионка. Я принадлежу к касте учёных и имею полное право осматривать заведения подобного рода.
— Каста учёных? — переспросил Октавиан. — Что-то не припомню, чтобы вы когда-либо наносили нам визит, и имени вашего я тоже не знаю. Его нет в списке тех, кому разрешён доступ в этот лагерь. Итак, как же вы сюда проникли?
Пери взглянула на Наяд, которая выглядела несколько встревоженной. Она предположила, что ребёнку не хотелось, чтобы узнали о лазейке в заборе.
— Я прошла через главные ворота, — сказала Пери.
— Охрана не позволила бы вам…
— Ну и спрашивайте со своей охраны.