Но по мере того, как состояние Рогозина росло, он начал понимать, что политику делают все-таки люди, причем, как правило, вовсе не те, которые горланят на заседаниях Думы и позируют перед телекамерами. Это были куклы, а кукловоды прятались в тени за кулисами, дергая за веревочки и с сосредоточенным видом огребая многомиллионные барыши.
Работать с политиками оказалось проще, чем с бизнесменами: они больше зависели от общественного мнения. Рогозин, которому в то время уже принадлежали две газеты с миллионными тиражами, не жалел сил и средств на то, чтобы обзавестись собственным каналом на телевидении. Это было дорого и хлопотно, но овчинка стоила выделки, и контролируемые Рогозиным средства массовой информации уже через час после вторжения в офис службы безопасности “Эры” подняли дикий вой на всю страну, вопя о творящемся беззаконии и туманно намекая на сведение каких-то личных счетов, орудием которого сделалась федеральная прокуратура. В обеих газетах и на телевизионном канале у Рогозина работали матерые профессионалы, в разное время по различным причинам оказавшиеся не у дел или перекупленные у конкурентов, да и материал был острый, злободневный, так что первый вопль был немедленно подхвачен другими газетами, телевидением и радио. Кто-то вовсю ругал Рогозина, кто-то, наоборот, хвалил, помня о хранящемся у него компромате, но все сходились в одном: прокуратура опять села в лужу, порвав штаны из-за желания слишком широко шагать.
Уверенно вертя податливый руль “бьюика”, Рогозин задумался о причинах, которые вызвали последний налет на офис его службы безопасности, и в конце концов пришел к выводу, что обыск каким-то образом спровоцировал сам Канаш. При всех своих неоспоримых достоинствах Валентин Валерьянович Канаш имел один мелкий и широко распространенный недостаток: он искренне любил денежные знаки и порой пускался в рискованные предприятия ради приумножения своих сбережений. Рогозин был прекрасно осведомлен и об этом его недостатке, и о большинстве скользких финансовых операций Канаша, связанных с продажей острой информации заинтересованным лицам: Канаш был умен и не пытался играть со своим боссом в кошки-мышки. Обычно Юрий Валерьевич смотрел на проделки шефа службы безопасности сквозь пальцы: торговля информацией ничуть не ущемляла его интересов. Но на сей раз Канаш, похоже, зацепил кого-то, кто обладал привычкой отвечать ударом на удар. Возникшая из-за этого заминка в делах не была фатальной, но Рогозин дал себе слово серьезно потолковать с Канашом: в следующий раз все могло обернуться хуже.
Он привычно загнал “бьюик” на стоянку перед высотным зданием, на третьем этаже которого располагался его офис, и вышел из машины, разминая затекшие ноги. В последние два-три года он начал понемногу тучнеть из-за малоподвижного образа жизни и пристрастия к обильной и вкусной пище, и мимолетный взгляд, брошенный им вниз, на туго обтянутый тонким белоснежным батистом легкой летней рубашки шар растущего, как на дрожжах, живота заставил его недовольно поморщиться. Он вынул из кармана сигареты и чиркнул никелированной “зиппо”, хотя курить ему и не хотелось: просто вспомнилось вдруг, что никотин способствует похудению. “Черт знает сколько всякого дерьма сидит у человека в голове, – самокритично подумал Рогозин, неторопливо направляясь через асфальтированную площадку к помпезному, в стиле сталинского ампира подъезду. – Вот, к примеру, эта чушь насчет того, что курение способствует стройности фигуры.