Он принялся бегло просматривать открытые файлы, выискивая упоминания об Аверкине, и вот тут-то ему и показалось, что его компьютер работает со скоростью паралитика, взбирающегося на шестнадцатый этаж по пожарной лестнице. Тогда он скопировал досье Аверкина на компакт-диск и предпринял попытку модернизации, которая привела к известным результатам.
Теперь, когда главный офис конторы трясли и разносили вдребезги неприветливые люди в масках, перед Чеком в полный рост встал вопрос, что делать с добытой информацией. Контора, судя по всему, была выведена из игры как минимум на неделю, если не навсегда. Выбрасывать такую информацию в мусорный ящик было жалко до слез – Чек не привык так поступать с плодами своих усилий.
А информация была интересной! Если над ней немного поработать, расширить и углубить, то за нее можно выручить сумасшедшие деньги. Это сейчас они тебе не нужны, а что будет завтра? А через год? Рано или поздно контору прихлопнут, это же ясно, как божий день, и что ты тогда станешь делать? На что жить? И потом, не собираешься же ты всю оставшуюся жизнь горбатить на этого каменнорылого Валентина Валерьяновича…
Некоторое время он сидел неподвижно, тупо уставившись на плывущее по экрану изображение звездного неба.
– К черту, – сказал он наконец и опустил руки на клавиатуру.
Встроенной программы “09” в стареньком “пентюхе” не было. Предчувствуя новые трудности, Чек соединился с банком данных Мосгорсправки и через пять минут узнал все, что требовалось для дальнейшей работы. Здесь он чувствовал себя, как дома. Засекреченных номеров и вымаранных адресов для него просто не существовало – эти хитрости срабатывали против “чайников”, а Чек перестал быть “чайником” много лет назад.
Выписав на клочок бумаги несколько номеров, которые могли пригодиться во время поисков, Чек вышел из справочной сети и соединился с отделом кадров ГРУ. Не успев набрать последнюю цифру, он резким нажатием клавиши оборвал связь.
– Ф-фу-у, – сказал он дрожащим от испуга голосом. – Надо же, до чего додумался! Верно говорят: и на старуху бывает проруха. Мало было мне сегодня опер-группы…
Он закурил, не замечая, как дрожат руки, и на всякий случай выключил компьютер, благословляя въевшийся в плоть и кровь инстинкт хакера, в последний момент уберегший его от непоправимой ошибки. Чек был уверен в своей способности безнаказанно играть в прятки со службами безопасности различных коммерческих структур, но взламывать банк информации ГРУ, сидя в собственной квартире, было бы верхом глупости.
– Однако, – произнес он куда-то в пространство, жадно затягиваясь сигаретой и посыпая пеплом свои выходные брюки, – давненько же я не действовал на свой страх и риск!
Докурив, он натянул на плечи еще не успевшую просохнуть куртку, вытащил из-под груды одежды в углу ноутбук, затолкал его в сумку, положил сверху плоскую коробку модема, побросал туда же всякую мелочь, которая могла пригодиться, когда он станет напрямую подключаться к телефонному кабелю, проверил, на месте ли сигареты и бумажник, снял с крючка ключ от машины и торопливо вышел из квартиры.
Он поехал в Медведково. С одной стороны, это было достаточно далеко от его дома, а с другой, линии подземных коммуникаций здесь были старыми, так что можно было не бояться застрять в какой-нибудь слишком узкой трубе. Кроме того, в Медведково он провел детство, здесь до сих пор жила мама, и Чек мог с закрытыми глазами нарисовать каждый фонарный столб и каждый канализационный люк на территории десятка кварталов.
Он вернулся домой далеко за полночь, проведя под землей наедине с компьютером около двух часов. Это были тяжелые два часа: ему все время казалось, что вот-вот из-за поворота широкой кирпичной трубы блеснет свет мощных ручных фонарей, и властный голос прикажет ему поднять руки и не двигаться.