Нур-ад-дин, услышав такие слова, наклонился к девушке в восторге и произнес такие стихи:
И когда юноша окончил свои стихи, лютнистка, вновь поразившись его красноречию, взяла инструмент и, перебирая пальцами струны, произнесла такие стихи:
Нур-ад-дина охватил величайший восторг, и он ответил на ее стихи такими стихами:
Сердце девушки от этих слов затрепетало, она прижала купеческого сына к груди и начала целовать его поцелуями, подобными клеванию голубков, юноша отвечал ей непрерывными поцелуями, но преимущество принадлежит начавшему прежде. А закончив целовать Нур-ад-дина, девушка взяла лютню и произнесла такие стихи:
А окончив свое стихотворение, девушка произнесла еще такие два стиха:
И Нур-ад-дин поблагодарил гостью за изящество и разнообразие речей, а девушка в ответ на его похвалы поднялась и сняла с себя все одежды и украшения, села Нур-ад-дину на колени и стала целовать его между глаз и целовать родинки на его щеках. Она подарила ему все, что было на ней, и сказала: «Знай, о возлюбленный моего сердца, что подарок — по сану дарящего». Юноша принял от нее подарок и затем возвратил и стал целовать, а когда закончил (вечен только живой, самосущий, наделяющий и павлина, и сову!), поднялся со своего места. Лютнистка спросила его: «Куда, о мой господин?» — «В дом моего отца», — ответил молодой человек. Сыновья купцов стали заклинать его, чтобы он спал у них, но Нур-ад-дин отказался и, сев на своего мула, отправился в дом отца.
Дома его встретила мать. Она спросила: «О дитя мое, где и по какой причине ты пропадал до этого времени? Клянусь Аллахом, ты расстроил меня и отца, мы все время думали о тебе!» Женщина подошла, чтобы поцеловать его, почувствовала запах вина и воскликнула: «О дитя мое, как это после молитвы и набожности ты стал пить вино и ослушался того, в чьих руках творение и повеление!»
В это время в комнату вошел отец, и Нур-ад-дин бросился на постель. «Что это такое с Нур-ад-дином?» — спросил Тадж-ад-дин. Женщина ответила: «У него как будто заболела голова от воздуха в саду». Купец подошел к сыну, чтобы поздороваться и спросить, что у него болит, и почувствовал запах вина. А Тадж-ад-дин не любил тех, кто пьет вино, и сказал сыну: «Горе тебе, о дитя мое, разве твоя глупость дошла до того, что ты пьешь вино!» Услышав такие слова, хмельной Нур-ад-дин замахнулся и ударил родителя. По предопределенному велению, он выбил Тадж-ад-дину правый глаз. Мужчина упал без чувств, когда же очнулся, хотел было избить сына, но мать юноши удержала супруга. Купец же поклялся разводом с нею, что утром, когда юнец проспится, ему отрубят правую руку.
Мать испугалась за сына и уговаривала мужа изменить решение до тех пор, пока он не уснул, после этого женщина пошла в комнату сына. «О Нур-ад-дин, что же ты натворил?» — рыдая, сказала она.
«А что я сделал?» — спросил Нур-ад-дин. Хмель уже прошел, но юноша ничего не помнил. «Ты ударил отца и выбил ему правый глаз. Тадж-ад-дин поклялся разводом, что утром обязательно отрубит тебе правую руку».
Нур-ад-дин раскаялся в содеянном, но изменить случившееся раскаянием было невозможно.
«О дитя мое, раскаяние тебе не поможет, следует сейчас же бежать, ища спасения твоей души. Будь осторожен, пока не доберешься до кого-нибудь из друзей, а там подожди и посмотри, что сделает Аллах. Он ведь изменяет одни обстоятельства за другими», — сказала сыну женщина.
Она отперла сундук с деньгами и подала сыну мешок со ста динарами, сказав: «О дитя мое, возьми эти динары. Когда деньги закончатся, пришли письмо и я отправлю тебе еще. Присылай сведения о себе тайно. Может быть, Аллах определит тебе облегчение, и ты вернешься домой». Женщина, рыдая, простилась с сыном.
Перед уходом юноша прихватил с собой еще один мешок с тысячью динарами, который мать забыла возле сундука. Привязал оба мешка к поясу и до зари покинул родной переулок, направившись в сторону Булака.
Утром, когда люди поднялись, объявляя единым Аллаха, и направлялись, чтобы раздобыть то, что он уделил им, Нур-ад-дин уже достиг Булака. Пройдя по берегу реки, юноша увидел корабль с четырьмя вбитыми в землю якорями, по его мосткам понимались и спускались люди. Молодой человек спросил у матросов: «Куда идет это судно?» — «В город Искандарию», — ответили моряки. «Возьмите меня с собой», — попросил купеческий сын. И матросы ответили: «Приют, уют и простор тебе, о юноша, о красавец!» Нур-ад-дин отправился на рынок и купил в дорогу припасы, ковры и покрывала. Когда он вернулся на берег, судно было готово к отплытию.
На этом корабле Нур-ад-дин добрался до города Рушейда, пересел в маленькую лодку, которая шла в Искандарию, и пересек на этом суденышке пролив, высадившись у моста Джами. Путешественник вошел в Искандарию через ворота, называемые Ворота Лотоса. Аллах покровительствовал ему, никто из привратников не обратил на юношу особого внимания.
Весной в городе расцвели цветы, деревья покрылись листьями, плоды дозрели и каналы стали полноводны. Искандария — город, прекрасно построенный и расположенный, с крепкими стенами и прекрасными местами для прогулок, услаждающий обитателей и внушающий желание поселиться. Когда запираются городские ворота, обитатели в безопасности. Об этом городе сложены такие стихи:
И сказал кто-то из поэтов:
Нур-ад-дин обошел рынки столяров, менял, торговцев сухими плодами, фруктовщиков, москательщиков. На последнем вдруг один пожилой торговец вышел из своей лавки и, пожелав Нур-ад-дину мира, пригласил в свое жилище. Он взял юношу за руку и повел в красивый, благоустроенный, затененный листвой переулок.
В переулке было три дома, старец провел молодого человека в первое жилище, устои которого утвердились в воде, а стены возвысились до облаков небесных. Двор был подметен и полит водой, а перед входом в дом лежали мраморные плиты. Входящие вдыхали аромат, их встречал ветерок, точно из садов блаженства.
Хозяин пригласил гостя к столу. После трапезы спросил юношу: «Когда ты прибыл из Каира?». «О батюшка, сегодня ночью», — ответил купеческий сын. «Как твое имя?» — спросил старец. «Али Нур-ад-дин». «Дитя мое, о Нур-ад-дин, тройной развод для меня обязателен! Пока ты будешь в этом городе, не расставайся со мной, я отведу тебе домик, в котором ты будешь жить». «Господин мой шейх, увеличь мое знакомство с тобой», — сказал Нур-ад-дин. И старец молвил: «Дитя мое, знай, что я в каком-то году пришел в Каир с товарами, продал их там и купил другие товары. Мне понадобилась тысяча динаров, и их отвесил за меня твой отец Тадж-ад-дин, не зная меня, он не написал свидетельства и ждал эти деньги, пока я не вернулся в этот город и не отослал их с одним из моих слуг, и с ними подарок. Я видел тебя, когда ты был маленький, и если захочет великий Аллах, я отчасти воздам тебе за то, что твой отец для меня сделал».
Юноша обрадовался, услышав эти слова, улыбнулся и, вынув мешок, в котором была тысяча динаров, подал старику со словами: «Возьми их на хранение, пока я не присмотрю товары для торговли».