С этими словами Хаким повернулся к своей аудитории, игнорируя недовольство Хорта. И было совсем неважно, что на самом деле ему вовсе не хотелось продолжать рассказ, так же как и то, что служба у главы бейсибского правительства в изгнании будет, несомненно, очень доходной. Любой сказитель, а тем более, лучший сказитель Санктуария, никогда не нарушит свой профессиональный долг и не прервет историю на середине, какими бы заманчивыми не выглядели контрпредложения.
Давно прошли те времена, когда его можно было сбить с толку парой монет. Гордость старого сказителя росла вместе с его достатком, а Лик Хаоса влиял на Хакима не меньше, чем на любого другого гражданина Санктуария.
К югу от Караванной Площади и моста через реку Белая Лошадь поселилась ведьма-нисибиси. Она выбрала эту уединенную усадьбу - трехэтажное «главное здание» с флигелями - не столько из-за того, что ее земельные угодья простирались до самого берега реки (которая скроет в своих водах любую тайну), сколько из-за близости к складам Набережной, зоне ее деловых интересов, а также к Площади, на которую ее караванщик мог наведываться в любое время, не вызывая подозрений.
Караван служил прикрытием ее незаконной деятельности. Наркотики и различные товары, которые она контрабандой ввозила в город и распространяла в кварталах Подветренной, налаживая отношения с определенными слоями местного населения, нужны были колдунье не больше, чем это пришедшее в упадок поместье. Вся эта деятельность служила для отвода глаз, как меньшее преступление, которое смогут предъявить ей в случае, если ранканская полиция или пасынки маршала Темпуса (ударный отряд наемников) выйдут на след ее подручных и притянут Роксану к суду.
В последнее время ей очень докучала парочка пасынков. И Джагат - ее главный разведчик - был весьма обеспокоен этим. Даже их илсигский связной, невозмутимый Ластел, проживший более десяти лет в Санктуарии (этой помойной яме Ранканской Империи, куда стекались всевозможные отбросы) и умудрившийся все это время прятать свою истинную сущность под маской хозяина таверны в Лабиринте, - даже он был не на шутку встревожен тем вниманием, которое уделяла ей эта парочка.
Вначале Роксана думала, что ее соратники перестраховываются. Ей тогда казалось, что она задержится здесь ненадолго - лишь до момента низвержения ранканского Бога Войны Вашанки. Дискредитация этого идола государственного культа и была истинной целью, с которой ведьма-нисибиси, Роксана, покинула твердыню за Стеной Чародеев и спустилась из своего заоблачного жилища на неоглядной вершине сюда, вниз, к смертным и проклятым, выполняя волю Лакана Аджани - главнокомандующего Мигдонианского Альянса, под контролем которого находились все земли к северу от Стены Чародеев, и с которым маги-нисибиси объединились в борьбе против Ранканской Империи.
Во всяком случае, так объяснил ей ее господин и возлюбленный, когда приказал спуститься сюда. Она не спорила - ведь за все приходится платить, а Роксана уже лет десять не была в деле и успела забыть вкус опасности. К тому же, если один откажется служить Мигдону - только один - пострадают все. Альянс был слишком силен, чтобы спорить с ним. Поэтому она и оказалась здесь вместе с другими, достойными лучшей участи. Словно некая сила, более могущественная, чем сила магии, взметнула тропический ураган, который очистил землю, пригнав их сюда.
Задача была выполнена, Вашанка уничтожен, я она давно была бы дома, если б не сотня кораблей из Бейсиба, что вошли в порт и разрушили все планы. Из Мигдона, столицы Альянса, по сети нисибиси пришло слово о том, что ей должно остаться.
Вот почему возникла настоятельная необходимость обезвредить эту парочку, крутившуюся возле ее юбки: поймать в ловушку, подкупить, продать в рабство. Или, на худой конец, уничтожить. Но осторожно, очень осторожно. Ибо Темпус, с которым она сражалась тридцать лет назад, когда он вел Оборонительную Войну на подступах к Стене Чародеев, был живым воплощением всех двенадцати Богов-Громовержцев: армии, которые он благословлял, не знали поражений - его нельзя было победить в войне. Битва была его жизнью, и он сражался как сами боги, как порождение высших сфер, состоя в дружеских отношениях с теми нематериальными силами, на которые не действовало обычное колдовство, убийственное для людей.
А теперь в Мигдонианском штабе решили, что его необходимо удалить с поля боя - вывести из игры на южном театре военных действий, оттеснить на север, где колдуны смогут нейтрализовать его. Таково было новое слово господина и возлюбленного, которое он прислал ей - увести Темлуса на север или сделать бессильным там, где он находится сейчас. Низвергнуть бога, которому он служил, было несложно. Но Роксана сомневалась в том, что это лишит его могущества: ведь были другие Боги-Громовержцы, и Темпус, который под разными именами сражался в таких измерениях, где она ни разу не бывала, знал их всех. Низвержение Вашанки испугает ранкан и даст надежду илсигам, но едва ли сплетни и ворожба даже лучшей из ведьм заставят Темпуса сложить руки и склонить голову. Стало быть, обратить его в бегство было невозможно. Остается попробовать заманить его на север. Ибо Роксана устала от Санктуария. Ее обоняние страдало от вони, которую восточный ветер нес с Низовья, северный - с Рыбных рядов, западный - из Лабиринта и южный - не то с боен, не то из Дворца, она не могла разобрать точно.
Итак, она решила созвать совет, что само по себе уже было дерзким поступком, да не где-нибудь, а в своем жилище на высочайшем пике Стены Чародеев. Когда все были в сборе, Роксана почувствовала страшную усталость (это ведь настоящий подвиг - переместить свою душу на такое расстояние) и разочарование. Но ей необходимо было изложить свою стратегию и получить одобрение, хотя самолюбие было задето тем, что приходится советоваться.
Добившись утверждения плана, колдунья немедленно приступила к действиям. Для начала она зашла к Ластелу и устроила ему разнос, скверно ругаясь: «Согласно нашему договору ты должен был завербовать сестру Темпуса, Сайму. Если ты не способен сделать это, илсиг, значит я плачу тебе слишком много за ничтожный талант третьеразрядного жулика».
Могучий борец напряг свой обманчиво мягкий живот. У него был просторный дом в восточной части города; в загонах лаяли собаки, а отборные особи валялись перед гостями на цветастых ковриках в объятиях смазливых, одурманенных кррфом рабынь - Роксане претили подобные развлечения, чего нельзя было сказать о Ластеле, чей потный лоб и шумное дыхание свидетельствовали о том, что, подобно дюжине своих гостей, он находил это зрелище возбуждающим.
Смуглый илсиг не видел ничего дурного в порабощении собственных соплеменников. У нисибиси были иные представления о гордости. И пусть рабство для них пока еще остается достаточно комфортабельным - они познают скоро все его ужасы.
Слова Роксаны задели хозяина дома, и Ластел так резко приподнялся на локте, что кушетка под ним покосилась. Он тоже принимал кррф - не курил его по илсигскому обычаю, а смешивал с другими наркотиками, что позволяло зелью проникать в кровь прямо через кожу. Эффект получался непредсказуемым.
Как она и надеялась, ее слова преодолели дурман кррф. В помутневших глазах показался страх. Он знал, кто она - ведь страх был ее профессией. Любой из горожан был бы перед Роксаной бессилен, стоило ей решить, что та или иная оробевшая душа способна позабавить ее. Испарения страха действовали на нее так же, как кррф на местных.
Здоровяк хныча затараторил оправдания: «Женщина „исчезла“… ее унес сам Ашкелон, Властелин Снов. На празднике Гильдии Магов, где произошло низвержение бога, все видели это. Ты можешь не верить моим словам, но есть сотни свидетелей».
Она вперила в него взгляд своих бледных глаз. Илсигов недаром называли «скользкими», и Ластел со своей трусливой натурой вполне оправдывал это прозвище. Несмотря на отвращение, она не отводила взгляд.
Ее визави опустил глаза, бормоча, что их соглашение не ограничивалось одной убийцей магов Саймой; что он и без того много сделал за ничтожную, кстати, плату; что риск слишком велик.
И чтобы доказать, что по-прежнему предан ей Душой и телом, опять принялся предостерегать ее насчет тех пасынков: «Та парочка ублюдков, которых Темлус натравил на тебя - вот что должно беспокоить нас, а не деньги, поскольку никому из нас не удастся их потратить, если…» - одна из рабынь вскрикнула, Роксана не поняла, был ли это крик боли или наслаждения - Ластел же даже не взглянул в ее сторону, продолжая - «…Темпус раскопает, что мы держим тридцать брусков кррфа в…»
Она перебила, не дав ему произнести название тайного места: «В таком случае сделай то, что я прошу, не задавая вопросов. Мы избавимся и от неприятностей, которые они нам доставляют, и получим собственные источники информации, которые скажут нам, что Темпус знает и чего не знает».
К ним приблизился раб с вином, и оба взяли по бокалу. В руках Роксаны любая жидкость приобретала волшебные свойства - глядя в ее глубину, она ясно видела, как шевелятся мысли в жирных мозгах торговца наркотиками.