— Да, — кивнула Патриция, гневно распахнув глаза, — но Вестерн никогда ничем таким после колледжа не занимался. Он делал свой бизнес, играл на бирже и гонялся за юбками. Я же говорила тебе, что это за человек! Я только раз и была с ним наедине, после папиных похорон. Я согласилась повидаться с ним, чтобы выяснить, чем папа занимался. По сути дела я сама напросилась на приглашение. Позвонила ему и попросила поговорить со мной о папе. Он повел меня обедать в «Скандию», мы там выпили немного. Потом он сказал, что у него дома нам было бы удобнее беседовать — тише, знаете ли, — и я с ним согласилась. Я надеялась, что если его еще подпоить, то в обществе хорошенькой женщины — ложной скромностью, я не страдаю — он может и проболтаться.
Ее глаза еще больше расширились. Голос уже не звучал горестно и приглушенно — он звенел от ярости.
— Он предложил мне переспать с ним! Собственной двоюродной сестре! Убийца моего отца! Боюсь, что я сваляла дурака, но я была вне себя! Я врезала ему по физиономии и заорала, что он убил папу, чтобы выкрасть его чертежи, и уж я позабочусь, чтобы с рук ему это не сошло. Если полиция до него не доберется, то я доберусь.
Никогда не видела, чтоб человек так переменился. В ту минуту мне казалось, что он меня на месте прикончит. Но нет, слишком он умен. Он так быстро взял себя в руки, словно его холодным душем окатило. Он велел мне убираться с глаз долой и больше не показываться. А если я другим людям стану говорить подобные вещи, он позаботится, чтобы я заткнулась.
Он не сказал, что убьет меня, — ничего подобного. Просто «чтобы я заткнулась». Уверена, что он не собирался проделать это, не нарушая закона. Я удрала со всех ног.
Потом от своих детективов я узнала, что Вестерн иногда позволяет женщинам воспользоваться МЕДИУМом, даже если у них не хватает денег. Если они хорошенькие, он принимает плату натурой. Грязная скотина!
Карфакс подумал, что для заключения подобной сделки нужны двое.
— Интересно, откуда такие сведения? — Он хмыкнул. — Вряд ли эти женщины охотно распространялись о своих похождениях.
— Мое детективное агентство подсадило к Вестерну своего человека. А тому рассказала одна из его секретарш. Персонал у Вестерна лояльный, но она проболталась агенту, потому что влюбилась в него и считала, что дальше его сведения не пойдут: он ведь всех заверяет в своей преданности Вестерну. Грязное это дело — работа детектива, верно?
— Да, но дела вообще редко делают чистыми руками.
— В любом случае агентство получило информацию от женщин, которые Вестерну отказали. Они-то были не прочь поговорить!
Я знаю, ты удивлен, что Вестерн не расправился со мной давным-давно, раз уж он за меня взялся. Я сказала ему о своих подозрениях восемь месяцев назад. Если он хотел меня убить, то давно уже мог это сделать. Но он наверняка знает, что я наняла профессионалов следить за ним. Тем двоим, что заправляют агентством, уже звонили неизвестные личности и велели отказать мне в услугах. Как раз после того, как обнаружилось, что мой дом и телефон прослушиваются. И в агентстве опознали кое-кого из моих соглядатаев. Они из другого агентства — и уж наверняка не признаются, кто их нанял.
— Как называется твое агентство? И то, второе?
— Мои люди — Форчун и Торндайк. Вестерн нанял службу безопасности и расследования «Магнум».
— Форчун и Торндайк из Западного Голливуда, — кивнул Карфакс. — «Магнум» обретается в Лос-Анджелесе, и заведует им Вальмон. Я неплохо знаю всех троих — работал с ними от случая к случаю.
— А почему ты решил преподавать историю? — спросила Патриция. — Могу еще понять, почему ты забросил детективную работу. Противное занятие, муторное, и интересного в нем мало. Конечно, твой нервный срыв…
Он пожал плечами.
— Ну, об этом было напечатано в «Тайм», — продолжила Патриция. — Там говорилось, что у тебя приключился нервный срыв во время расследования. И все осложнилось — то есть нервный срыв, а не расследование, — когда ты чуть не погиб в оползне во время этих жутких дождей, и…
— Я некоторое время пробыл в частной клинике, а потом в госпитале Горы Синай в Беверли-Хиллз. Мне посчастливилось — а может, наоборот — нарваться на отличного психотерапевта, истинного мастера своего дела.
— Наоборот?!
— Возможно. Доктор Слоко убедил меня — или позволил мне самому себя убедить, — что я и в самом деле спятил и что я пережил серию необычных и крайне реалистичных галлюцинаций. После чего я быстро пошел на поправку. Но я до сих пор не уверен, что…
— Ты просто должен как-нибудь мне об этом рассказать. Но я боюсь, что эти галлюцинации дают Вестерну преимущество перед тобой. Стоит ему захотеть, и он может сослаться на твой нервный срыв. И сказать — или хоть намекнуть, — что ты снова болен. И на твою научно-фантастическую теорию никто и внимания не обратит.