По правую руку от меня сидел Деймон, он задумчиво смотрел на заснеженный пейзаж за окном и словно не мерз, даже не смотря на свой по-весеннему легкий сюртук.
Я ему позавидовала, таким он казался спокойным и умиротворенным, словно человек, у которого абсолютно нет проблем.
Всю дорогу мы ехали молча, изредка старуха кряхтела, Стоун интересовался у нее о самочувствии, и она отвечала, что все впорядке. На этом разговоры заканчивались.
– Зачем мы едем в приют? – все же не выдержала я и задала волнующий меня вопрос.
– Чтобы дать ответ, я должна рассказать одну историю с самого начала, – хрипло отозвалась Мардж.
– Так расскажите, – откликнулась я.
Улыбка хозяйки борделя утонула где-то в мехах дорогой шубы.
– Тори, ответь мне на вопрос, – начала она издалека. – Как может стать свободным ребенок, родившийся в публичном доме?
– Только если выкупит себя в будущем, – уверенно ответила я. – Или отработает свободу иным путем.
– А еще?
Мне пришлось задуматься, чтобы уверенно сообщить:
– Больше способов нет!
– Не совсем так, и я расскажу почему. Очень давно в одном приюте жила девочка. Маленькая и совсем глупая. Как и большинство детей из приюта, она оказалась там, потому что ее оставили у порога. Разумеется, кто ее отец и мать девочка не знала и лишь иногда задавала воспитателям вопрос: почему ее бросили родители. Плакала, обещала их найти, спросить: почему они так с ней поступили. Неужели она была им не нужна? Как и у всех сирот у нее не было своих игрушек, не было красивых нарядов, не было родительской любви. Это закалило девочку, даже озлобило в какой-то степени. Когда в день восемнадцатилетия она решилась покинуть место, ставшее ей домом, девочка потребовала у приютской директрисы вещи, с которыми ее обнаружили на пороге много лет назад. Эти вещи специально хранились долгие годы в чулане, и пожилая начальница отдала девочке красное шелковое одеяльце. Необычный материал, правда ли? – усмехнулась старуха.
Мне пришлось кивнуть, соглашаясь. Шелк материал прохладный, не лучшее средство для согревания младенца.
– Одеяло из Квартала? – догадался Деймон. Он отвлекся от созерцания природы за окном и теперь внимательно слушал рассказ Мардж. – Шелковое постельное красного цвета, на таком обычно принимают клиентов.
Старуха отпустила легкий смешок:
– Я знала, что не ошиблась в твоей сообразительности, мальчик мой, когда вытащила из клоаки борделя, где ты вырос, – похвалила она Стоуна. – Одеяло было действительно из Квартала. Но об этом девочка тоже узнала не сразу. Впереди ее ждал долгий путь, где она сначала устроилась в столице посудомойкой, работала много и все деньги отдавала магу-детективу, который помогал найти родителей. Только эти знания не принесли ей радости.
Мать, красота которой покинула ее, уже не работала в элитном Квартале. Она была обычной шлюхой в доме радости, где за десяток золотых могла работать всю ночь, сношаясь с грязными рабочими и пьяными заезжими гуляками. Переборов брезгливость, девочка решилась на встречу с ней. Разумеется мамаша не узнала дочь, в ее серых глазах не было любви к ребенку. Все, что она бросила девочке, это рассерженное: “Я и так сделала для тебя больше, чем достаточно. Дала свободу, которой лишена сама”. Много лет ушло у девочки на осознание: та, которая была ей матерью, поступила правильно, отдав малышку в приют. У сирот нет родителей, публичные дома не имеют на них прав, а значит эти дети вольны делать все, что угодно.
– А что потом стало с девочкой? – я сглотнула набежавший в горло ком.
Мардж подняла на меня серые, тусклые от старости глаза, и, улыбнувшись краешком губ, ответила:
– Она выросла. Поклялась уничтожить все бордели Стране, но месть завела ее на другую дорожку. С годами девочка поняла, что даже сожги она Квартал, на его месте возведут новый. И самым верным будет не уничтожить, а возглавить.
Я смотрела на владелицу главного борделя Панема широко открытыми глазами и переваривала услышанное.