Выражения «червь неусыпающий», «огнь неугасающий» и прочее означают только крайнюю меру мучений для всякого, а состоять они будут, может быть, и не в этом. О муках грешников надо сказать, что хотя, несомненно, они будут в крайней мере для каждого, и будут как душевные, так и телесные, но в чем именно они будут состоять, определительно сказать нельзя. В Слове Божием для обозначения сего берется то, что бывает самым мучительным на земле, равно как и для обозначения блаженства берется то, что на земле считается самым великим и обрадывающим, но, чтобы именно как в том, так и в другом, было это самое, сего сказать нельзя. Там будет все ново: ново небо и нова земля, новы и радости и муки.
Конечно, все сие страхом поражает. Но затем это и открыто, чтобы, поражая страхом, вразумлять и остепенять грешников. Он и не открыл бы об аде, но как не хочет смерти грешника вечной, то и открыл, что ожидает грешника, чтобы, зная это, грешник не давал себе воли, а уж если случится нагрешить, поскорее обращался опять к Господу и каялся.
О силе мук и кажущейся длительности даже временных адских мучений повествует одно сказание.
Некто, благоговейный, кажется, мирянин, делал много добра, но проскользали и грешки. Для очищения его от сих грехов Господь послал ему болезнь, которая не поддавалась лекарскому искусству. Терпел он, терпел и воз малодушествовал — стал плакаться перед Господом. Господь послал к нему Ангела, который явясь сказал ему: «Что жалуешься? — Для твоего же блага Господь послал тебе эту болезнь, чтобы очистить тебя от грехов твоих. Очистишься — и болезни конец. Ибо если здесь не очистишься, то на том свете гореть будешь». Тот с горести крайней и скажи: «Да уж лучше на том свете отмучиться!» (Это будто на руку тем, которые думают, что мучения временны, но цель сказания не та.) — «Хорошо, — сказал Ангел. — Хочешь? Тебе следовало болеть еще три недели или три месяца. Там тебе за это помучиться придется три секунды». — «Три секунды, — думает себе больной, — что тут?» И согласился. Как согласился, так и обмер. Взял Ангел его душу и снес в место мучения. «Три секунды, — проговорил он больному, — терпи. Я тотчас приду, как они пройдут», — и скрылся. Как начало жечь этого бедного, как начало жечь, ужас как больно; но терпел, думая: «Три секунды… сей момент кончатся». Но боль все больше и больше, и, кажется, пора бы уж и Ангелу прийти, а его все нет и нет. Уж ему показалось, что неделя прошла, год прошел, десять лет прошло, а Ангела все нет и нет. Мочи наконец не стало. Как закричит! — Ангел тотчас явился и спрашивает: «Что тебе?» — «Да ты сказал, что три секунды помучиться, а тут уж десять лет прошло». — «Каких десять лет? Всего десять терций». — «Ой-ой! — ой! Батюшка ты мой! Если так, возьми меня поскорее отсюда назад. Тридцать лет готов лежать в той болезни, только отсюда возьми». — «Хорошо», — сказал Ангел; внес его опять в тело, и тот ожил. И уж не заикался больше о тяготе своей болезни. Это сказание сохранено для внушения нам, грешным, того главного, чтобы благодушно терпели прискорбности, посылаемые для нашего очищения от грехов.
Спириты придумали заменить ад множеством рождений грешащего. Очень неудачно. Потому что кто остался неисправимым в одно рождение, тот может продолжать его и во второе, и не только продолжать, но и углубить. Но что было во второе, то может быть и в третье рождение, и так далее, до осатанения. А для таких уж, конечно, неизбежен ад.
Иным думается, что без наказания и мук грешников, конечно, нельзя оставить, но эти муки не будут вечны: помучатся-помучатся отверженники, а потом и в рай. — Страсть как хочется нам казаться милосерднее Самого Господа! — Но и эта выдумка несостоятельна, ибо ад не есть место очищения, а место казни, мучащей, не очищая. Сколько ни будет жечь кого ад, жегомый все будет такой же нечистый, достойный того же жжения, а не рая. Жжению потому и не будет конца.
Холодное исполнение уставов Церкви, равно как и регулярность в делах, установляемая расчетливым рассудком, исправность, степенность и честность в поведении еще не суть решительные указатели, что качествует в нас истинно христианская жизнь. Все это хорошо, но, коль скоро не носит в себе духа жизни о Христе Иисусе, не имеет никакой перед Богом цены. Такого рода дела будут тогда как бы бездушные истуканы. И часы хорошие идут исправно; но кто скажет, что в них есть жизнь?! Так и тут: часто имя только имеют, что, будучи на деле мертвы (Апок. 3, 1). Эта добропорядочность поведения больше всего может вводить в обольщение.
Истинное его значение зависит от внутренних расположений, в которых возможны значительные уклонения от существенной правды при делах правых. Как, удерживаясь внешне от дел греховных, можно питать к ним привязанность или соуслаждение в сердце, так равно, делая дела правые внешне, можно не иметь к ним расположения сердечного. Только истинная ревность о Боге стремится добро совершать во всей полноте от чистого сердца Христа ради, а грех ненавидит и преследует до малейших его оттенков. И такая ревность требует усиленного труда и самопожертвования. Если же примешается какое побуждение, кроме указанного, то оно и доброе дело сделает недобрым. Дело благочестия и Богообщения есть дело многотрудное и многоболезненное, особенно на первых порах. Надо все делать во славу Божию, наперекор живущему в нас греху, а без сего мы будем все исполнять только по привычке, по требованию приличия.
Итак, верное свидетельство о жизни христианской есть огнь деятельной ревности о богоугождении.
Такая ревность производится действием благодати, однако не без участия свободной нашей воли. Жизнь христианская не есть жизнь естественная. Таково же должно быть и ее начало или первое ее пробуждение. Жизнь Божественная в нас пробуждается, когда проникает в сердце Дух Божий И полагает там начало жизни по духу, очищает и собирает воедино омраченные и разбитые черты образа Божия. Пробуждается желание и свободное искание (действием извне), потом нисходит благодать (через таинства) и, сочетавшись со свободою воли, рождает мощную ревность. О такой силе надо молиться и быть готовым принять ее. Огнь ревности с силою — это благодать Господня.
При случае нетрудно что-нибудь сделать даже очень хорошее, так делали и язычники. Но как своими силами определить себя на неопустительное постоянное доброделание? Постоит немного человек в новоизбранном порядке — и бросает. И как иначе? Нет сил. Только вечной силе Божией свойственно поддерживать нас неизменными среди приливов изменений временных. И поскольку речь идет не об отдельных добрых делах, а о перерождении всей жизни, о жизни новой, такой, которая приводит ко спасению, то надобно испросить Господа даровать такую силу, силу благодати, и принять ее по чину — и она приподнимет нас и извлечет из этого треволнения временного. Если желаешь жить по-христиански, взыщи благодати. Минута, когда низойдет благодать и сочетается с твоею волею, будет минутой рождения жизни христианской — сильной, твердой и многоплодной.
Бог вида не имеет и есть невидим. Бог Сын видится в человеческом естестве, поскольку приял в Свое лице это естество… Потому Его можно изображать в виде человека во всех случаях, какие описываются в Святом Евангелии. Это будет изображение историческое. Божественное же Его естество невидимо и образа не имеет. Троица Святая есть за пределами твари и как есть — для нас недомыслимо. Молясь Богу, лучше не воображать Его никак, а только веровать, что Он есть — есть близ… и все видит и слышит… О сем молить Его надо.
Жизнь свою надо в руки Божии предать и попросить:
Господи, делай со мной как знаешь, только спаси меня!
И Он все устроит наилучшим образом. Да ведь Он уже и строит. И все, доселе бывшее с вами, есть Его Промышления о вас дело… верите ли этому или нет, но если Бог все строит о вас, а вы не верите, не исповедуете, то сами видите, что так держать себя в отношении к Богу есть дело очень неисправное. Все надо принимать как от руки Господа и за все благодарить. Извольте это написать в сердце. И первым делом поставить — убедиться в этом. Пересмотрите все случайности жизни вашей — и во всем увидите благодеющий перст Божий и возблагодарите Господа.
Нечего и браться за постижение того, что возвещается непостижимым. Как Бог един или троичен? Как Бог Сын воплотился, будучи беспределен? Как Божия Матерь Приснодева? Как хлеб и вино — Тело и Кровь Господа?.. Да и все устроение нашей веры и Церкви таинственно… и все это подай и объясни… Умишко наш — комар, а все пищит! — Спаситель сказал: «Никто не знает, что есть Сын, токмо Отец; и никто не знает, что есть Отец, токмо Сын». То же и о Святом Духе разуметь должно. Зачем же и добиваться, как Бог един есть Отец, Сын и Святый Дух? Апостол говорит: «Великая благочестия тайна — Бог явился во плоти». Зачем же сюда лезть со своим мудрованием? — То же и о всем: надо смиренно подчиняться определениям веры, исшедшим из уст Божиих, хотя то и непостижимо для ума.
Бог послал болезнь. Благодарите Господа, потому что все, что от Господа бывает, к добру.
Если чувствуете и видите, что сами виноваты, то начните с раскаяния и жаления перед Богом, что не поберегли дар здоровья, Им вам данный. А потом все же сведите к тому, что болезнь от Господа, ибо всякое стечение обстоятельств — от Господа есть и случайно ничего не бывает. И вслед за сим опять благодарите Господа.
Болезнь смиряет, умягчает душу и облегчает ее тяжесть обычную от многих забот.
Молиться о выздоровлении нет греха. Но надо прибавлять: …аще волиши, Господи! Полная покорность Господу с покорным принятием посылаемого как блага от Господа Благого и мир душе дает… и Господа умилостивляет… И Он или оздравит, или утешением исполнит, несмотря на прискорбность положения.
Но есть такие болезни, на исцеление коих Господь налагает запрет, когда видит, что болезнь нужнее для спасения, чем здоровье.
Лучший способ, как подкреплять наш дух в его борьбе с душою и телом — при влечениях к земному, есть память об исходе и о последующем за ним Суде и предрешении участи нашей. Потрудитесь поставить себя в состояние умирающей — сей час, — и сей час имеющей предстать на Суд, — и вместе с тем возбудить соответственные тому чувства, — смотрите, что будет? Полагаю, что все нити земные этим будут порваны и в сердце останется одно восприятие: «О, Господи! спаси же!» Ничто так не оживляет страха Божия со всеми плодами его, как поставление себя в это состояние и восчувствование того.