— Я ничего не могу с собой поделать, — снова прошептал он. — Ты сегодня фантастически хорошо выглядишь.
Выпрямившись, Алекс повернулась к зеркалу, висевшему над камином, и внимательно посмотрела на свое отражение. Прямые темные волосы были собраны на затылке, давая возможность любоваться стройной шеей. Макияж делал лицо жестоким — глаза были сильно подведены черной тушью, а полные красивые губы покрыты матовой темно-фиолетовой помадой. В зеленых глазах полыхал лихорадочный огонь. Она продолжала смотреть в зеркало и через несколько секунд ощутила, как ее медленно охватывает жаркий трепет, а в животе нарастает волнующая пустота.
Вновь повернувшись к Джонатану, она зловеще ухмыльнулась и словно нехотя приказала:
— Раздевайся.
Джонатан нервно взглянул на дверь:
— Прямо здесь? Но Пиппа…
— Пиппы сегодня весь день не будет. Она уехала в свое захолустье навестить родителей. Ты собираешься раздеваться или я должна тебе помочь?
Джонатан медленно поднялся с дивана, не отрывая взгляда от лица девушки. Алекс с удовольствием отметила, что его глаза затянула поволока. Ее всегда возбуждало ощущение собственной власти над ним, это помогало ей выдумывать такие развлечения, каких никогда не подарил бы обычный секс.
— Может, мне стоит выпороть тебя, Джонатан? — вкрадчиво спросила она. — Неужели ты этого хочешь? Ты тянешь время, чтобы разозлить меня посильнее?
— Вовсе нет, Алекс, — отозвался он, теребя пальцами пуговицы на рубашке.
Несмотря на то что это его отрицание прозвучало вполне убедительно, оба они знали, что он лжет. Впрочем, оба прекрасно знали и другое: как бы ни был он усерден в своем стремлении угодить ей, она непременно выпорет его, если только захочет.
Видимо, Джонатана бросило в жар, потому что, когда он сбросил рубашку, кожа под ней чуть заметно блестела. Джонатан начал расстегивать брючный ремень. Воздух наполнился острым солоноватым запахом пота, присущим мужскому вожделению, и Алекс почувствовала, как набухли ее соски, а груди, затвердев, натянули тонкую ткань топа. Она продолжала наблюдать за Джонатаном. Его руки слегка дрожали, когда он справился с застежкой брюк и они соскользнули к коленям.
Алекс томно улыбнулась, ее глаза заблестели при виде твердого мужского члена, безусловно украшавшего обнаженного Джонатана.
— Ну-ну, как же мы взволнованны, правда? — насмешливо процедила она, упиваясь выражением паники в его глазах. Она добилась именно той комбинации унижения и возбуждения, принуждения и вместе с тем пылкости, которая невероятно волновала ее саму.
— Алекс…
— Заткнись! — Ее внезапно охватил настоящий гнев. — Если ты не можешь оставаться спокойным, убирайся прямо сейчас! — выкрикнула она.
Глаза Джонатана раскрылись еще шире, и выражение паники в них усилилось — он понимал, что она не шутит. Не отрывая взгляда от ее лица, он нагнулся, чтобы совсем снять брюки и трусы.
— Оставь в покое, — велела Алекс, наслаждаясь тем, что ее слова заставили Джонатана густо покраснеть и снова взглянуть на дверь.
Алекс поняла, что он не до конца поверил тому, будто бы Пиппа не может появиться в неподходящий момент. С усмешкой она внимательно оглядела его с головы до ног, сохраняя при этом маску надменного пренебрежения.
— Джонатан, ты сейчас просто неотразим. Жаль, тебя не видят твои поклонницы, не видят этих брюк возле колен, не видят твоего мужского достоинства, твоего великолепного члена, который так и рвется в бой. Что там говорил о тебе тот критик? Что-то насчет твоего «мрачного эротического образа на сцене…»? Да-да, Джонатан Деверье — воплощение мужественности.
Джонатан поморщился, чем только рассмешил Алекс.
— Может, мне стоит сфотографировать тебя и отправить ей снимок? У нее тогда попросту не хватит для тебя комплиментов, верно, мой дорогой?