Репетиция приходила к концу. Артисты, покончившие со своими упражнениями, расходились. Остались еще семья гимнастов и молодая девушка в телесного цвета трико, с тонкими обнаженными руками, выступавшими из легкой, как воздух, шелковой безрукавки.
Она стояла на широком барьере около прохода, а в самом проходе два конюха держали под уздцы черную, как вороново крыло, лошадь, оседланную громадным плоским седлом, походившим на платформу.
Лошадь фыркала и в нетерпении рыла копытами песок, косясь на девушку умными темно-карими глазами, а девушка ласково трепала ее по шее и, очевидно, дожидалась, когда служители кончат свое дело.
У нее было бледно-матовое лицо с огромными синими глазами и пушистые золотые волосы, скрученные сзади в тяжелый жгут. Фигура у нее была тонкая и гибкая, и грациозные полудетские формы придавали ей особое очарование нежности, слабости и хрупкости, ту воздушность, которую синьор Кахито, старый директор цирка, считал лучшим качеством цирковой артистки.
Теплов дождался конца репетиции и, когда мисс Алиса спрыгнула с седла, он подхватил ее и поддержал, и на секунду ощутил теплоту ее разгоряченного тела...
После этого он шел по улице и глубоко дышал всей грудью; и улица сделалась для него необыкновенной и пешеходы необыкновенными. И дома он трогал кольца, брал в руки то одно, то другое, бросал, ходил в томлении из угла в угол, и странная тающая улыбка не покидала его лица.
— Бур!.. что это со мной?
Он садился на корточки перед собакой, и собака видела его сияющие глаза.
— Бур! Почему я так счастлив?.. Бур?..
И Бур, который хорошо знал, что такое весна, снисходительно усмехался: он знал, почему.
Он так хорошо знал это, что в первый вечер, когда мисс Алиса осталась у Теплова в комнате, он угрюмо поднялся и потащился в другую комнату, прихватив с собой и коврик, на котором спал.
И вплоть до лета Бур спал один.
Но, когда наступило лето, мисс Алиса перестала являться, и Бур занял свое старое место.
Все пошло как будто по старому, по не совсем.
Теплов ходил тоскующий, с измученным лицом.
Цирк не уезжал и мисс Алиса не уезжала, но что-то случилось. Бур долго не мог понять, что именно. Смутная догадка мелькнула у него раз, когда кончилась репетиция и Теплов и мисс Алиса остались с глазу на глаз на опустевшей арене.
Все огни были потушены. Амфитеатр, стены и куполь, таинственные сооружения для гимнастов, — все тонуло в сероватом полумраке. Только на темном песке арены лежали яркие пятна от полосы солнечного света, прокравшегося откуда-то сквозь щель. Эта полоса шла из глубины косым и дрожащим золотым столбом и вырывала из полумрака два лица, оба взволнованных и бледных.
Люди говорили сначала тихо, потом стали говорить громче, все громче и громче, пока говор не перешел с одной стороны в крики, а с другой в плач.
Плакал, однако, мужчина.
Странно это было... Никогда Бур не думал, чтоб его хозяин мог быть таким малодушным. Он знал, что когда сам добивался чего-нибудь, любви ли, другого, он поступал гораздо проще. И теперь он захотел дать человеку мудрый совет.
Оскалив зубы, он вскинул женщине на грудь свои лапы и повернул к хозяину морду: «Вот, мол, мой способ!.. Попробуй!» Но человек этот способ отверг.
В тот же день поздно вечером мисс Алиса гуляла с наездником Рикардо по пустынной аллее городского сада, а Теплов крался за ними, ежеминутно прячась за деревья. Что хотел сделать Теплов — трудно сказать, но, когда Рикардо заметил его, он бросился на него с ножом.