Но его руки, с искривившимися и трепетавшими пальцами, делали какие-то осмысленные движения, и за пальцами бессильно тянулось все тело.
Подушка с кислородом лежала на расстоянии всего какого-нибудь аршина...
Один глоток воздуха!..
Грушенька, опустив глаза, отодвинула подушку подальше и углы рта у нее дрогнули.
— Глазки-то у вас, — вон какие сделались! — сказала она тихо и жалостно.
И замолчала.
И в течение пяти минут они смотрели друг на друга, не двигаясь, не произнося ни слова.
Клокотанье в горле умирающего становилось сильнее. Краснота его лица принимала синеватый оттенок.
Пальцы впились в простыни и судорожно мяли и рвали их.
Грушенька встала.
— Отходите вы, видно, Василий Иваныч! Вы не беспокойтесь... я вас уберу потом, как надо... Попростимтесь!
Она низко, низко поклонилась и коснулась лбом пола.
— Простите, в чем грешна была!..
Стахов в последний раз забрал в грудь воздух.
Жидкий блеск в его глазах исчез, и глаза сделались красными от бесчисленных жилок, которые лопнули и залили белки кровью... Вздулись, как веревки, жилы на шее и лбу... Потом грудь опала, краснота сбежала с лица, и Стахов стал валиться на подушки.
Грушенька с минуту подождала еще. Стахов не шевелился. Тогда она осторожно уложила его на спину и сложила ему руки на груди.
— Упокой, Господи, душу раба твоего Василия!..
Набожно прошептав это, Грушенька опустилась в кресло, глубоко перевела дух и отерла холодный пот, который покрывал ее лицо, как роса.
...Мы колесили уже часа три по степи, ныряя между снежными сугробами и проваливаясь в ямы, а конца пути все еще не было видно. С лошади, каждую минуту увязавшей в снегу по брюхо, валил пар, у меня уже окоченели руки и ноги. А главное, не похоже было, чтобы мы был на настоящей дороге.
— Ну что, Онисим, скоро? — в сотый раз спрашивал я с беспокойством.
— Надоть, скоро! — отвечал мой возница, всматриваясь в снежную даль. — Должно, вон за теми вешками дорога тебе уже прямо пойдет!..
Но никаких вешек я не видал. Кругом были только курганы, делавшие эту часть степи похожей на гигантское кладбище с высокими могильными холмами, засыпанными снегом.