Ночью я спал, как убитый, и снов не видал, а на другой день утром, выглянув из окна, я увидел Анну на другой стороне улицы. Она стояла, прислонившись к решетке сада, и пристально смотрела вверх на мои окна. Лицо ее показалось мне окоченевшим от холода.
Вероятно, она долго стояла уже так, поджидая меня и не решаясь войти, а утро было очень холодное.
Но помимо того, было у нее в лице что-то еще, и ноги и руки у меня отяжелели, и прошло несколько минут, прежде чем я мог спуститься к ней.
— Августа? — еле шевеля губами, спросил я, подходя, ибо, что одна из двух мертва — я уж не сомневался.
— Нет!
Она отрицательно покачала головой.
Мне было трудно говорить, так как челюсти у меня дрожали, а я не хотел, чтобы она это видела. Но спросить надо было, ибо могло же случиться такое чудо, что я ошибся.
— Майя?
— Да, Янсен...
Еще длинная минута прошла.
— И так же... ночью?
— Да...
Больше до самого дома мы не говорили ни слова.
Только в дверях я спросил и не узнал своего голоса, до того он сделался странным, каким-то беззвучно-хриплым, как у человека в последнем градусе горловой чахотки:
— Где она?
Она покосилась на меня блестевшим уголком глаза.
— Я покажу...
И добавила торопливо, словно мысль ее, действительно, всецело была занята только этим.
— Видишь ли... Не нужно, чтобы Августа видела...
— Да, да...
— И тише входи... Она еще спит...
— Да, да...