Он выжил. Это было непросто, но он выжил. Видно, его мать была хорошей матерью. Она сумела сохранить ему жизнь, пока он был совсем беззащитен. Конечно, она берегла бы его и потом, но смерть унесла ее, когда мальчику было пять лет.
Гоблины каким-то путем разнюхали, что группа людей прячется там, в бывшем микрорайоне Максимовка, в подвале супермаркета, — и нагрянули туда.
Бабай смутно помнил мать и тех людей, что жили тогда с ними, — но на всю жизнь в его память врезалась страшная картина.
Взрыв! — и обвалился потолок.
— Атас! — крикнул один парень — и тут же был убит.
В пролом обрушилась нечисть.
Рев. Вопли. Стоны. Выстрелы!
Кто-то из мужчин успел схватить ружья, открыть огонь — это не спасло их, но спасло детей. К счастью, враги не знали, что в убежище есть два запасных хода: жизнь научила людей быть предусмотрительными. Когда гоблины ворвались и кинулись на людей, девятилетняя сестра Бабая (тогда еще Руслана) подхватила мальчишку и кинулась бежать. Последнее, что он успел увидеть в родном своем подвале, — то, как один из мужчин бросился навстречу чудищам со здоровенным кухонным ножом в руке. Этим кинжалом он что есть сил ударил гоблина в пах — дикий рев сотряс стены, и страшная рука с когтями снесла храбрецу полголовы. Кровь хлынула рекой.
Потом, спустя много лет, Бабай часто вспоминал того человека. Вернее, не позволял себе забыть о нем. Он, пацан, жил потому, что тот парень погиб, отдав мальчишке свою жизнь, — это было ясно, яснее некуда.
И так же он не забывал свою сестру. Сводную, получается: от кого родила ее когда-то мать — никто теперь уже не знал. Сестра не дала малышу пропасть. Когда они все: две женщины, один парень лет пятнадцати и четверо детей — спаслись бегством, именно она, сестра, подсказала взрослым, куда им идти. Она была бойкая, смелая девчонка, успела разведать все окрестности и выяснила, что есть отличный, глубокий и просторный бункер под аэродромом авиазавода — ближе к Уфимке, километрах в трех отсюда.
Удалось успешно добраться туда. Девятилетняя девочка оказалась спасительницей! Она, конечно, детским разумом своим не могла этого понять, но вышло точно так. Около аэродрома было озерцо, и за годы безлюдья рыбы расплодилось там видимо-невидимо; а еще выяснилось, что рядом — поля одичавших ржи, бобов и репы. Это и спасло маленькую группу от голодной смерти. Им удалось сделать запасы на зиму, в бункере было сравнительно тепло. Оказалось, между прочим, что бункер этот не что иное, как конечный пункт целого чуть ли не метро, соединяющего аэродром с заводом. Это сообразила одна из женщин, она же вместе с подростком отправилась туда, в глубь тоннеля. Один парень не пошел, побоялся. Он был трус.
3
Да, этот юнец по кличке Поддувало был трус. Там, в подвале, он первый кинулся со всех ног, тем и спасся... Пути Господни неисповедимы: трусость — подлая вещь, но если б не она, то пресеклась бы одна, пусть тоненькая, но живая все же веточка человеческого рода.
Поддувало и другими талантами не сиял: сутулый, хилый. Малышей норовил исподтишка ударить или пнуть — ни за что ни про что, а так, от мелкой злобы, всегда в нем коптившей. И похож-то он был на выморочную бледную поганку: блеклый, с жидкими волосами, длинным прыщавым носом...
Однако не бывает так, чтобы обделено оказалось человеческое существо. Достался дар и Поддувале. Но если у большинства людей он оказывается распределен более-менее равномерно, то у плюгавого юноши все ушло в сексуальную неистовость. В этом деле он был прямо сверхчеловек!
Озабочен он был всегда. Вечно руки у него блуждали в карманах, что-то тянули, теребили там. И норовил развратничать с маленькими девочками: показывал им член, скверно кривлялся, причмокивал. А девочки-то были не лыком шиты — тут же с криком бежали к женщинам:
— Тетя Фая! Тетя Оля! Поддувало опять х.