— А другого сарая для меня не найдется?
— Пока нет. В соседних коттеджах размещены обезьяны и кролики, которые летели вместе с тобой.
Час от часу не легче. Четыре месяца я летел вместе с целым зверинцем и даже не подозревал об этом.
— Постой, почему же они не передохли? Кто с ними нянчился?
— «Бой».
Очень мило! Мне так не хватало элементарного комфорта, а робот для бытовых услуг был предоставлен не мне, а моим четвероногим спутникам.
— А могу я поинтересоваться, для чего была затеяна эта игра в прятки, да еще и со зверюшками, как на хорошем детском празднике?
— Проверка. Ты мог аккумулировать неизвестное излучение. А оно, в свою очередь, оказало бы необратимое влияние на другие организмы.
— К счастью, я даже в этом оказался абсолютно бездарен.
— К счастью.
— Но теперь-то вы уверены, что я могу свободно общаться с людьми?
— Отнюдь нет. Воздействие сказывается месяца через два-три. Зараженный организм как бы проходит инкубационный период. Потом — распад тканей, в первую очередь — сетчатки глаза.
— Необратимый?
— Пока — да. Мы можем пока только задержать процесс; остановить, обратить — нет.
— Постой… А откуда это тебе известно?
Патери Пат замялся. «Сейчас солжет», — безошибочно определил я.
— На трассе Венера — астероид Рапс под аналогичное излучение попал буй с контрольными обезьянами.
Мы оба понимали, что это неправда.
— Ладно. Спрошу у Элефантуса.
— Не стоит, — живо возразил Патери Пат, — не забывай, что если кто-то из нас уже заражен, то это он.
— Или ты.
— Не думаю. Я осторожнее.