— Вы думаете, началась революция?
— Похоже на то...
— Так ведь это конец.
— Может быть, и конец... а может быть, и начало...
Мы выехали на Каменноостровский... Несмотря на ранний час, на улицах была масса народу... Откуда он взялся? Это производило такое впечатление, что фабрики забастовали... А может быть, и гимназии... а может быть, и университеты... Толпа усиливалась по мере приближения к Неве. За памятником «Стерегущему» она движущимся месивом запрудила проспект!.. Автомобиль стал... Какие-то мальчишки, рабочие, должно быть, под предводительством студентов, распоряжались:
— Назад мотор! Проходу нет!
Шингарев высунулся в окошко.
— Послушайте. Мы — члены Государственной думы. Пропустите нас...
Студент подбежал к окошку.
— Вы, кажется, господин Шингарев?
Студент вскочил на подножку.
— Товарищи, пропустить! Это член Государственной думы товарищ Шингарев!
Бурлящее месиво раздвинулось, мы поехали... Со студентом на подножке. Он кричал, что едет «товарищ Шингарев», и нас пропускали, иногда отвечали: «Ура товарищу Шингареву!»
Автомобиль опять стал. Мы были уже у Троицкого моста. Поперек его стояла рота солдат.
— Вы им скажите, что вы в Думу,— сказал студент. И исчез.
Вместо него около автомобиля появился офицер. Узнав, кто мы, он очень вежливо извинился, что задержал.
— Пропустить. Это члены Государственной думы.
Мы помчались по совершенно пустынному Троицкому мосту.
— Дума еще стоит между «народом» и «властью»,— сказал Шингарев.— Ее признают оба берега... пока...
ЧУГУРИН. Оружие мы добыли вот как. Утром я собрал человек 20 айвазовцев и повел их на Лесную, где был склад оружия. Когда подошли к складу, оставил отряд за углом, а сам с тремя рабочими подошел к проходной. Там стояли два солдата и городовой. Городового мы мигом скрутили, а солдаты сами ружья отдали. Тут и айвазовцы подоспели. Солдаты провели нас в караульное помещение. Там уже слышали о восстании волынцев, и к нам бросились с криками радости.
Унтера, которого они все побаивались, заперли в клозет и побежали открывать цейхгауз. Нагрузили винтовками и патронами полную тележку и повезли на место сбора нашей колонны. Теперь у многих были винтовки, а молодые расхватали сабли и револьверы. В это же время подошли другие наши ребята, которые бегали на текстильную фабрику, и принесли несколько штук кумача. Тут же его стали резать на флаги и банты. Теперь все чувствовали себя вполне готовыми для революции.
Исай Ильич Мильчик, 28 лет, рабочий, левый эсер, позднее — большевик, журналист.