Не получив ответа, Абалон перевел взгляд с одного Брата на другого.
— Что вы не договариваете?
Вишес открыл было рот, но Брат Бутч вскинул ладонь, обрывая его.
— Твое предназначение здесь, в службе Рофу, превыше всего.
Абалон отпрянул.
— Вы хотите сказать, что Пэрадайз непригодна из-за моей должности? Дражайшая Дева-Летописеца, почему вы не предупредили…
— Мы хотим, чтобы ты понимал, что учебная программа — это не только книжные знания. Это подготовка к войне.
— Но кандидаты не обязаны сражаться в городе во время обучения, правильно?
— Мы беспокоимся об этом. — Брат обвел рукой комнату. — Нельзя, чтобы что-то влияло на ваши отношения с Рофом и твою работу при Короле. Пэрадайз может участвовать в программе наравне со всеми, но ее неудача или ножевая рана не должна создать напряжение между нами.
Абалон облегченно выдохнул.
— Не волнуйтесь об этом. Ее успех или поражение определяется ее собственными заслугами. Я не жду особого отношения к ней… и если она не сможет соответствовать? Значит, ее должны исключить.
На самом деле, Абалон бы ни за что не признался, но он молился и даже ожидал, что так и будет. Не хотел, чтобы Пэрадайз разочаровалась в себе и своих способностях, но… последнее, чего он желал для своей дочери — оказаться перед ужасами жизни… или, Боже упаси, на самом деле попытаться участвовать в сражениях.
Такое он не мог даже вообразить.
— Не беспокойтесь, — повторил он, посмотрев на Братьев и Короля. — Все будет хорошо.
Брат Бутч посмотрел на Вишеса. Потом снова перевел взгляд.
— Ты же читал заявочный лист?
— Она заполняла его.
— Значит, не читал?
— Она сделала это самостоятельно… я должен был подписать его, будучи ее опекуном?
Вишес прикурил самокрутку.
— Тебе же лучше быть готовым.
Абалон кивнул.