Ты подумай об этом, Зверь, подумай, не отмахивайся сразу. Ну сколько еще ты проживешь в бегах? Год, два, может быть, пять. Не больше. Как только министр решит, что пользы от тебя ему не будет, за тобой начнется охота. По всем правилам. Ловить будут не тех многих, за кого ты так успешно себя выдавал, ловить будут не десяток или полтора орденских убийц, ловить будут тебя, тебя лично, и как бы ни был ты хитер, от этих охотников тебе не уйти.
– Уже боюсь, – кивнул Зверь. – А себя вы видите в роли егеря? Знатока животного мира, так?
– Если ты не согласишься на сотрудничество, у меня не останется выбора.
– Ну вы даете, магистр! Какой выбор? Вы умирать едете, не забыли? – Убийца рассмеялся, автомобиль рванулся с места.
У Смольникова потемнело в глазах. Пятикратное ускорение придавило к креслу. А Зверь гнал, гнал послушную, радостно урчащую машину. По экрану спидометра летели, сменяя друг друга, числа: 250, 270, 290…
– Прекрати! – вскрикнул магистр, разглядев пугающие 320.
– Ей нравится, – спокойно заметил Зверь.
330, 350…
Машина, как комета, неслась сквозь ночь. Пальцы Зверя ласкали руль, скользили по кнопкам переключения передач.
Совершенно не к месту и не ко времени, вместо того, чтобы искать выход из безнадежно опасной ситуации, Смольников вспомнил вдруг, как однажды, один-единственный раз в жизни, спросил своего воспитанника, по каким дорогам и за какой срок доберется тот из Москвы, скажем, до Владивостока. При условии, что пользоваться услугами аэрокомпаний нельзя. Настроение такое было, хотелось как-нибудь пошутить, а никого, кроме Олега, под руку не подвернулось.
Тот задумался на секунду, а потом ответил совершенно серьезно:
– Двенадцать часов.
– Да? – хмыкнул Смольников. – Что ж не за десять?
– Я доберусь за десять, – спокойно сказал Олег, – но вы-то не верите даже в двенадцать, значит, мне придется взять вас с собой. Не люблю, когда мне не верят. Вы по дороге раза четыре будете блевать с перепугу, и на то, чтобы привести вас в норму, уйдет время, еще вы, конечно же, будете пытаться сбежать где-то на первой трети пути, мне придется ловить вас, что тоже делается не быстро…
Игорь Юрьевич скис от смеха и продолжал смеяться, пока не обнаружил себя сидящим в тесноватом салоне болида «Тристан-14». Легкая машина взвилась в небо. Смольников, еще не веря, глянул вниз, на слившиеся в зеленые полосы кроны деревьев, и тут же, с легким смешком, Олег закрутил болид в бочку. Магистра вывернуло в невесть откуда взявшийся бумажный пакет, а дальше было несколько часов ада. Кромешного ада. Дважды Смольников пытался сбежать, когда «Тристан» опускался на заправках, но на смену топливных баков у техников уходило меньше минуты, слишком малый срок, чтобы выбраться из ремней, открыть колпак и выскочить на благословенную землю.
Полет до Владивостока занял десять часов двадцать семь минут.
Обратно Смольников ехал монорельсом, и все четыре дня проклинал себя за то, что не учел, подначивая Олега, его совершенно невероятные для обычного человека взаимоотношения с машинами. Любыми. В том числе, разумеется, и с болидами.
Экзекутор встретил его на вокзале в Москве. Осведомился, как прошла поездка. Предупредительно распахнул перед магистром дверцу очередной своей четырехколесной игрушки. Игорь Юрьевич глянул на искреннюю улыбку убийцы, покачал головой и вызвал собственного шофера.
Олег не обиделся.
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ
Олег в некотором роде анимист. То есть он одушевляет многие из окружающих его предметов: оружие, машины, свой дом… и не только свой. Собственно, потому он и не любит брать жертву в ее… гм, логове. Поговорку насчет того, что в своем доме и стены помогают, мальчик воспринимает вполне серьезно, и мне кажется, у него есть на это основания. Да-да.