– Прекра… – начал было Лонг и на самой границе освещенного круга увидел высокую, стройную фигуру. Без шлема. Светлые волосы действительно сияли в темноте. Лонг выстрелил. Ему показалось даже, что он различает улыбку Зверя. Рядом грохнул выстрел Башки.
Нет ничего. Пустота. Круг света и тьма за ним.
Но снова стреляет Трепло.
В кого?! Если Зверь был здесь, он не мог оказаться с другой стороны рейхстага.
– Джокер?! Что происходит?!
– Он нас окружил, – невозмутимо ответил пигмей. Лонг едва не поверил. Но опомнился:
– Он же один.
– Зверь – один, – кивнул Джокер. Ты стрелял в Зверя А Трепло – в робота из цеха. Они ездят вокруг. Вы просто не слышите
– Но роботы демонтированы.
– Лонг, – укоризненно протянул Кинг. Его никто не спрашивал, но одним только словом великан напомнил, с кем они имеют дело. Правильно напомнил. Демонтировать роботов в общем-то не имело смысла.
– Джокер, где Зверь?
– Сейчас обходит рейхстаг со стороны двери. Он знает, где я. А вас не боится. Он смотрит.
– Что он смотрит?!
– Кто где сидит. – Джокер пожал плечами. – Это же понятно. Он боится меня, Пулю и Крутого.
– Поменяйся местами с Гадом, – приказал Лонг.
– Есть, – все так же спокойно ответил пигмей.
Теперь дверь держали Кинг и Джокер справа, а Пуля и Крутой – слева от входа. Зверь может войти в здание только мимо них. Или через них.
– Он ушел, – не дожидаясь вопроса сообщил Джокер.
– Джокер, почему он вас боится?
Лонг не видел, но ему показалось, что маленький солдат улыбается.
– Стреляем хорошо.
– Где он сейчас?
– Рядом с Пижоном.
– Что?
– Не кричи, командир. – Голос Джокера изменился. – Он делает с Пижоном… он… Все. Я больше не слышу его.
И был крик боли, дикий, звериный вой. Он длился и длился и… бесконечный вопль в застывшей от страха тьме Сквозь толстые стены, сквозь узкие щели бойниц, сквозь кости черепа – в мозг.
«Убей его! – взмолился Лонг, чувствуя, что дрожащие руки вот-вот выпустят тяжелую винтовку. – Ради бога, Зверь, убей его наконец!»
Тишина
Холод.
Что-то дробно стучит раз в десять быстрее, чем бешено бьющееся сердце.
Зубы стучат.
А потом одна за другой под стенами рейхстага начали рваться дымовые шашки. Черно-серая муть заклубилась под ярким светом прожекторов, поползла по земле, цепляясь за воздух, полезла вверх, к небу. Бесшумные тени обозначились в дымном киселе, нечеткие, призрачные, они были повсюду, и они двигались.
Роботы?
Зверь?
Скорпионы?
Что это?! Что происходит?!
Стрелки приникли к бойницам, напряженно вглядываясь в густую завесу дыма, высматривая человеческий силуэт. Но трудно, почти невозможно было отличить его от медленно передвигающихся вдоль стен роботов.
Ужас давил на стены зала изнутри. Смерть – снаружи. Пока давление уравновешивалось, но…
– Джокер?
Черный солдат смотрел прямо перед собой. Из ушей его текли струйки крови. Темные на темной коже.
Страшно. Господи, как страшно.
Лонг даже обрадовался, когда ахнул взрыв и дверь рейхстага влетела в зал, с грохотом обрушившись на пол. Что-то случилось. Хоть что-то реальное. Настоящее.
Выстрел, выстрел, выстрел…
Поврежденный ударами плазмы, робот-погрузчик остановился в дверном проеме. На длинной платформе, защищенной от выстрелов вынесенным вперед механизмом, что-то шевелилось и тихо мычало на одной протяжной, мучительно-высокой ноте.
– Это Пижон, – сообщил Кинг.
Робот стоял в дверях. За дверью никого не было. И ничего. Живого или неживого – не важно. Пусто было за дверью.
– Кинг и Пуля, уберите платформу.
– Есть.
Пижон продолжал выть из-под широкой полосы пластыря, заклеившей его разорванный на всю ширину лица рот.
Он был живой. Зверь не убил его. И даже сложил рядом с телом отрезанные конечности. Лазерным лучом отрезанные. Во избежание потери крови.
Пулю вывернуло прямо на пол.