Отрешенно-задумчиво взглянула на Гота:
– Он здоров.
– Откуда ты знаешь?
– Ну, – она приподняла брови, – во-первых, глупо было ожидать, что он может заразиться. Во-вторых… в общем, этого никакая зараза не возьмет. Я провела парочку экспериментов…
– Если я женюсь когда-нибудь, – майор отодвинулся от Улы вместе с креслом, – это будет дочка фермера из затерянной колонии. Клянусь. Причем я поищу такую, чтоб даже читать не умела.
– Скучно станет, – фыркнула Ула, – не отодвигайся, не поможет. Раз уж ты здесь, с тебя мы обследование и начнем.
– Подожди-подожди! – Гот встал и обошел стол, чтобы тот оказался между ним и биологом. – Зверь же почуял, что Костыль болен, а больше он ни о ком не говорил.
– У Костыля продромальный период, – напомнила Ула, – но у других он может быть инкубационным. Ты допускаешь мысль, что Зверь не способен почувствовать болезнь, пока она не началась?
– Мне нравится само сочетание слов «Зверь» и «не способен».
– Ну, он тоже всего лишь человек. – Ула тряхнула кудряшками. – Да не бойся ты так, Гот, мне от тебя нужно всего лишь капельку крови. Это не больно.
– Да?
– Ну, не очень больно.То есть больно, но совсем недолго. Раз, и все.
– И все, – обреченно повторил Гот.
Ула проверила всех бойцов, кроме Зверя. Но изолировала сразу лишь четверых, тех, что общались с Костылем без брони. Все четверо, разумеется, были не в восторге от этого, но всерьез происшедшее не восприняли. Пока.
Лонг изрек уныло, что у него наконец-то появилась возможность выспаться и отдохнуть.
Кинг впал в прострацию, едва понял, что изолирован не только от людей, но и от работы.
– Что я буду тут делать? – яростно вопросил он Улу. – Дрыхнуть по двадцать часов в сутки? В стандартные сутки! Остается еще четыре часа. Что я буду делать четыре часа?
– Кинг, я не знаю, – Ула вздохнула, – но чем меньше ты будешь скандалить, тем раньше я тебя выпущу.
Петля, не задумываясь, согласился с Лонгом, что отдохнуть – это было бы славно. Он лишь настоял на том, чтобы прихватить с собой свой «секретарь», под завязку набитый играми. Ула подумала и разрешила.
А Джокер воспринял все с философским спокойствием. В изолятор так в изолятор. Отдыхать так отдыхать.
– Они все заражены, – сообщила Ула к середине дня, – все четверо.
Гота она нашла в ремонтном цехе, где они с Пенделем и остатками его отделения собирали какую-то странную конструкцию. Правда, Гот, скорее, просто присутствовал при сборке. Время от времени его использовали на подхвате: тут подержать, здесь приподнять.
Без Зверя, разумеется, не обошлось. Возможно ли такое, чтобы Гот без Зверя? И этот, похоже, был здесь главным. Во всяком случае, Пендель за разъяснениями обращался именно к нему. Ула не понимала ни вопросов, ни объяснений, но наблюдать за работой было интересно. Она давно не видела Зверя иначе как за компьютером, когда он появлялся в рейхстаге в конце рабочего дня, да и то лишь в том случае, если Ула сама находила время зайти туда. Ну, и… в постели, конечно.
– Чему ты улыбаешься, можно узнать? – угрюмо поинтересовался майор, отвлекаясь от работы и отводя Улу к выходу из цеха. – Четверо заражены. А остальные?
– Пока здоровы.
– Пока?
– Я надеюсь, что больше никто не заболеет.
– А вакцина или что там еще делается, ты можешь что-нибудь придумать?
– Это не так просто. Если бактерии миновали «SPL», боюсь, антибиотики, которые есть в нашем распоряжении, окажутся неэффективны. Я буду выяснять, что из имеющихся у нас препаратов может убить вирус без вреда для человека. Но, Дитрих, у нас почти ничего нет в готовом виде и очень мало возможностей что-то приготовить. К тому же я не вирусолог. – Ула встретилась с майором взглядом. – Скорее всего, они умрут. Все пятеро.