– Ула, ты слышишь, да? – уныло вопросил майор. – Это у него называется «не работать».
– Я слышу, – кивнула биолог. – Я одного понять не могу: кто здесь командир?
– А ведь и правда! – просиял Гот.
Зверь хмыкнул, шагнул назад и словно растаял, потерялся между тенью и светом.
– Вернись, мерзавец, – приказал майор, – мы идем пить, и ты идешь с нами.
– Произвол, – ответствовал Зверь откуда-то из другого конца склада, – у меня по расписанию свободное время.
– Было, – злорадно возразил Гот, – а теперь нету. Я здесь диктатор или кто?
– Тиран ты, деспот и самодур, – мурлыкнул сержант, избегая, впрочем, попадаться на глаза, – причем планетарного масштаба. Нет, правда, – он возник на том же месте, где исчезал, – идите, я же вас не держу. Но без меня.
– Слушай, ты вообще хоть раз был в кают-компании? – поинтересовался Гот.
– Хрена ли там делать?
– Там хорошо, – Ула подняла наивные глаза, хлопнула ресницами. – Честно-честно. Уютно так.
– Пойдем, Зверь, – сказал Гот уже вполне серьезно, – надо иногда и тебе с людьми общаться. А то народ и та^к уже смотрит странно, скоро разговоры пойдут.
– Уже, – сообщила Ула. – Как раз перед тем, как я ушла. Зверь поморщился. Потом улыбнулся:
– Ладно. Уговорили. Подчиняюсь грубой силе и разумным доводам.
Ула тут же повисла у него на руке:
– Теперь не сбежишь, – и обернулась к Готу: – Ну что, Дитрих, какую водку пьем?
– Выберем, – легкомысленно ответил майор, – все попробуем, и я что-нибудь выберу.
– Класс! – Ула смело шагнула под дождь. – Вот это, я понимаю, настоящий командир.
– Алкоголики, – со вздохом повторил Зверь.
– О! Командир! – громогласно сообщил Синий, и первый вскочил на ноги. За ним, грохоча стульями, начали подниматься остальные.
Гот небрежно кивнул.
– Мы водку пьем? – с ходу поинтересовался Лонг.
– Пьем, – ответила за Гота Ула. И тут Кинг с воплем:
– Bay! – ломанулся к дверям, плечами сшибая тех, кто оказывался на пути.
– Зверь! – пискнул Гад, отлетая к стене, но успев выглянуть в коридор. – Гадом буду!
После этого даже равнодушные ко всему преферансисты: Ворон, Зима и Петля со стуком сложили «секретари» и уставились на двери.
– Я как знал, – буркнул Зверь, появляясь и по широкой дуге обходя Кинга. – Что за нездоровый ажиотаж?
– К нам приехал, к нам приехал… – заблажил Трепло, извлекая из гитары цыганско-кошачьи вопли. Пошел по комнате чуть не вприсядку.
– Прекратить балаган! – рявкнул Зверь.
И сразу стало тихо.
Джокер подергал Трепло за рукав, что-то шепнул ему на ухо и выскользнул из кают-компании. Обойдя Зверя так же, как тот обходил Кинга.
– Лонг, – распорядился Гот, – инициатива наказуема, так что бери свое отделение и дуй в алхимический цех. Возьмете по бутылке всего. Будем пробовать.
Распоряжение Зверя о тишине было забыто. Кают-компания отозвалась восторженным ревом. Лонг подозвал преферансистов, и четверо гонцов исчезли за дверью. Пользуясь суматохой, Зверь скользнул в дальний угол, где и устроился, тихий и незаметный. Настолько, насколько он вообще мог быть незаметен.
Гот готов был поклясться, что сержант, если возникнет у него такая необходимость, станет невидимым и неслышимым даже здесь, в компании из пятнадцати человек, каждый из которых сейчас таращится на него с восторженным обожанием. Однако необходимости не было. И Зверь оставался в центре внимания.
– Ну что, не съели тебя? – поинтересовалась Ула, пробираясь к нему и усаживаясь рядом.
– Подавятся, – буркнул сержант.
С возвращением Лонга суматоха слегка улеглась, все расселись вокруг стола, достали стаканы. Костыль демонстративно пересел поближе к Зверю.
– Будем страдать вместе, – сообщил он окружающим. Кошмар и Синий поддержали его унылыми кивками.