— Кому?
— Полянам, конечно. Ты же сам рассказывал, что раньше мы жили с ними в мире.
— Мы и сейчас с полянами не воюем.
— А кто же осаждает Коростень?
— Князья и бояре. Этим мы мешаем. Силу в Киеве взяли норманны, а у этих с нами давние счеты.
Мальчик лежал на спине, заложив обе руки за голову, и внимательно слушал.
— А когда отец вернется? — внезапно спросил он.
Фарнгет не умел лгать, но что было делать?
— Скоро. Спи лучше.
Он наклонился, поцеловал мальчика в теплую щеку и почувствовал влагу. Добрыня беззвучно плакал.
— Я знаю… знаю… — быстро зашептал он. — Отец скоро приедет и прогонит их. Он сильный, он не умер. Скажи, он не умер?
— Нет, что ты, глупенький, — как мог успокаивал его старик.
— Он в походе и скоро вернется. А знаешь, деда, мамкина кошка убежала.
— Найдется.
— Нет, она насовсем убежала, потому что все птицы улетели, вот и она за ними убежала.
Глаза мальчика Начали закрываться, и скоро он уже спал.
Голод стал хозяином в городе. Если в княжеском замке, где в подвалах хранилось все необходимое, чтобы выдержать многолетнюю осаду, он почти не ощущался, то среди многочисленных беженцев из окрестных сел уже начались болезни, предвещающие мор.
Фарнгет вспомнил слова мальчика о сбежавшей кошке.
«Я сам, как кошка», — подумал Фарнгет. Старик чувствовал, что город обречен. Чувствовала это и голубая египетская кошка, поэтому и ушла. Но куда уйти человеку?
Человек одинок. Мал убедился в этом на собственном опыте.
Всегда и всюду осужден человек на одиночество. Потому что нельзя жить с людьми и не врать.
Люди походят на оборотней, а жизнь на колесо превращений. Сплошное волхвование: был он князь, а стал узник по доброй воле, был воин, стал раб, хотя это очень сладкое рабство, к которому он всю жизнь стремился.