— Не она, так кто-то другой, но следить за мной будут все равно, поэтому лучше пусть она, ибо я об этом знаю. Знание всегда дает преимущество. Ну, хватит об этом! Вот ярлык, будет тебе пропуском через земли хазар. Из Киева заедешь в Вышгород за деньгами и подарками для императора и сановников и… — Она на мгновение запнулась, но затем, словно решившись, продолжала: — …и проведай его и девочку.
Ольга не хотела называть имен, но Якуна знал, о ком речь — в Вышгороде были Мал и их дочь Малуша.
«Не это теперь главное, — думал старик, вглядываясь в полутьме в прекрасное лицо княгиня, тронутое внезапной грустью, — главное добыть «огонь», но так просто греки его не дадут».
Он сказал о своих сомнениях Ольге.
— Знаю, — тяжело вздохнув, ответила она. — Несколько лет назад патриарх Феофилакт через епископа Григория предложил мне креститься, забыть веру нашу и стать христианкой. Но разве можно забыть то, во что веришь?… Теперь придется забыть. Скажешь, что я согласна, только крестить меня должен сам император Константин. Это мое условие.
Якуна понимал, как дорога плата, но жизнь состоит из вереницы жертв, которые приносит человек во имя им придуманных идолов — славы, власти, успеха. Сделай Ольга так, как подсказывает ей сердце, — отведи войска от Коростеня, объяви Мала своим мужем, и завтра же Свенельд подымет бунт. За ним пойдут подкупленные богатыми подарками дружинники, купцы и горожане, ожидающие новой военной добычи. Уже много лет именно на их деньги содержится дружина, поскольку княжеская казна пуста. И тогда падет власть славянских князей, спрятавшихся под варяжскими именами.
— Возьми. — Она сняла с пальца серебряный перстень-печатку со своим изображением и положила в ладонь Якуне. — Покажешь императору.
Якуна быстро вернулся к себе и, подойдя к спящему на шкуре оленя юноше, положил ему на плечо руку. Тот мгновенно проснулся. «Молодец», — в который раз уже подумал о нем старик и приказал собираться в дорогу. Не задавая лишних вопросов, парубок пошел исполнять приказание.
Звали его Вакула. Прошлым летом пришел он в Киев наниматься в дружину княжескую. Как водилось, принимали в дружину на пиру в княжеской гриднице. Во главе стола на золотстуле сидел молодой князь Святослав. Рядом с ним за передними белодубовыми столами — воевода Свенельд, наставник молодого князя Асмуд и именитые бояре киевские. Якуна сидел за середним столом и хорошо видел, как вошел в гридницу невысокий юноша в порванной свитке, надетой прямо на голое тело.
Его босые грязные ноги неуверенно затоптались на выложенном изразцами полу. Однако лицо было спокойно, а взгляд холодно и даже, как показалось Якуне, высокомерно скользнул по лицам присутствующих.
При виде его тщедушной фигуры Свенельд, а за ним и другие бояре засмеялись.
— Вот так воин! — давясь от смеха, прохрипел Свенельд. — Да тебя сначала на кухню надо на годик отправить, а то в поле с коня сдует.
Казалось, юноша не слышит насмешек, так бесстрастно было его лицо.
— Испытаем его, — прервав общее веселье, сказал Святослав.
Свенельд, согнав с лица улыбку, мигнул своему парубку Власу, считавшемуся лучшим борцом в дружине. Влас нехотя подошел к испытуемому и вдруг выбросил вперед правую руку, словно пытаясь накрыть ею и враз раздавить этого червяка, но тот ловко поднырнул под нее, и, когда оторопевший Влас попытался сделать то же самое движение левой рукой, Вакула ловко схватил его за кисть и дернул вниз и на себя. Потеряв равновесие, Влас тяжело упал на колени и тут же, охнув, осел всем телом на пол от удара ребром босой ноги в грудь.
Это была уже не борьба, а убийство. Многие дружинники вскочили, намереваясь броситься на юношу, но Якуна остановил их и попросил князя отдать парубка ему. Светослав согласился, и никто не посмел перечить.
«…и взяла главу его».
Когда Святослав уснул, Сунильда легко коснулась губами его лба и выскользнула из-под плаща, принесенного ею же. Святослав улыбнулся во сне и внезапно сказал: — Схороните!
Сунильда бросила тревожный взгляд на спящего и поспешила к шатру княгини. «Наверное, княгиня давно спит», — успокаивала она себя. Когда она выбежала на тропинку, ведущую к шатру, то услышала чьи-то тяжелые шаги. Она затаила дыхание и неслышно отступила в сторону, припав к земле всем своим испуганным телом. При свете луны она увидела Якуну.
Он быстро шел, ничего не замечая вокруг, то и дело произнося имена славянских богов, перемежаемые проклятиями.
Сунильда затрепетала — он был у княгини. Почему так поздно? «Свенельд меня прибьет», — подумала она. Опять не уследила, но как уйти от ласково-настойчивых рук Святослава?
Сунильда вспомнила его бритую, украшенную длинным чубом голову, крепко сидящую на мощной шее, широкие плечи и блестящие, почти синие глаза. Конечно, он о ней завтра даже и не вспомнит, но она… она готова быть его рабыней, тем более что жить ему осталось недолго. Такие, как он, сами ищут смерти.