Не вовремя дернувшийся вслед за ними Жакар попал в «водоворот», и его, изрядно помяв, вынесли почти в горизонтальном положении. Та же участь едва не постигла Ольшанцева, но он успел притормозить. Родриго выпрыгнул из машины последним и, угодив ногами в месиво из раздавленных грибов, чуть не упал.
Зверь, уже вскочив, снова и снова штурмовал незримую преграду.
— С сетью — вперед! — скомандовал Родриго. — Биологи, назад! — добавил он, хватая за локоть проявившего изрядную прыть Ивана. Мимо них, сжимая большую черную трубу с плотно упакованной внутри охотничьей сетью, пронесся Йожеф Добаи. От остальных вездеходов тоже бежали люди.
Внезапно силовое поле сделалось видимым — такой режим позволял лучше ориентироваться. Полупрозрачная зеленоватая поверхность имела форму наполовину утонувшего в земле длинного эллипсоида, в фокусах которого находились две «черепахи». На высоте примерно восьми метров мерцающая «пленка» плотно смыкалась вокруг древесных стволов. Они пронизывали поле насквозь. В этом и заключалась главная особенность избирательной защиты: се можно было настроить на «нейтралитет» к любым телам с заранее заданными свойствами.
Зверь испуганно отшатнулся и завертел головой, выискивая пути к спасению. Теперь было хорошо видно, что покрыт он все-таки перьями — огромными, темно-серыми на туловище и мелкими, желтовато-коричневыми — на крыльях.
«Пожалуй, мы его легко возьмем, — подумал Родриго. — Хотя, кто его знает? Уж больно когти страшенные. Зазеваешься — как полоснет, и кишки наружу. А с ранцевым полем „муравьеда“ не спеленать — только мешать будет».
— Осторожнее подходи! — крикнул он Йожефу. — Целься лучше!
Зверь вздрогнул — кто-то из группы Ермолаева выстрелил в него иглой со снотворным. Просто так, без особой надежды на успех. Земные препараты лишь в исключительных случаях действовали на инопланетную фауну должным образом. Чаще всего вообще не действовали.
Наконец «муравьед» принял решение. Он бросился к одному из деревьев, а в следующий миг произошло нечто удивительное. Казалось, в воздухе пронеслись две малиновые молнии — это раскрылись, показав яркую изнанку, многократно сложенные крылья. Даже не раскрылись — буквально выстрелили вверх, вонзив в ствол огромные крючья скрытых ранее копей. И сразу стало ясно, что никакие это не крылья, а особая, дополнительная пара конечностей, предназначенная для лазания по деревьям. С поразительной быстротой подтянув вверх свое неуклюжее на вид тело, зверь обхватил лапами ствол метрах в трех от земли. И снова взвились «крылья», засадив когти уже под самый купол силового поля. Но дальше лезть было некуда.
Йожеф бросился вперед, однако его опередил другой десантник с такой же черной трубой в руках. Он прицелился и выстрелил. Прошуршав в воздухе, тончайшая золотистая сеть опутала незадачливого древолаза. От неожиданности он ослабил когти, и подоспевшие десантники, потянув за сеть, стащили его вниз.
Чем дольше бился на земле поверженный «муравьед», тем сильнее запутывался. Яростные кульбиты животного говорили о его изрядной «физподготовке», но даже исполинским обитателям иных миров крайне редко удавалось разорвать силониловые нити. Особенно мешали зверю «крылья» — сложить их он уже не мог. Охотники, стараясь избегать страшных когтей, постепенно подбирались все ближе. Биологи во главе с Ольшанцевым суетились рядом и давали указания. Неожиданно Иван подскочил к одному из десантников (это оказался Йорн Хальберг, подчиненный Родриго) и, не сдерживаясь, закричал:
— Что ты делаешь, осел! Осторожнее нельзя? Ты же ему сейчас клюв сломаешь!
Хальберг разогнулся. Этот швед почти ко всему на свете относился наплевательски, но зато очень уважал себя.