Я с досадой отложил начатый очерк и отправился выполнять это не очень-то престижное журналистское задание.
В музее было, как всегда, немноголюдно. Я быстро заполнил блокнот нужными сведениями и уже собрался уходить, как увидел группу школьников во главе с молоденькой учительницей.
Юные экскурсанты направлялись в зал, где рассказывалось о прошлом нашей Земли. Что-то заставило меня последовать за ними, тем более что не был я в этом зале с детских лет. Ребята с интересом стали рассматривать музейные. экспонаты, в том числе изображения вымерших древних животных, шумно обмениваться впечатлениями.
— Дети, тише, — сказала учительница. — Здесь вы видите, как выглядели пресмыкающиеся, населявшие нашу планету около двухсот миллионов лет назад. Вот здесь изображение игуанодона, внешне напоминающего кенгуру. Ходил он на задних ногах и лишь изредка касался земли передними короткими конечностями. Высота этого динозавра была около четырех, а длина — до десяти метров. Питался он в основном растительностью. А рядом настоящий гигант животного мира — бронтозавр, достигавший длины двадцати пяти метров. Передвигался он уже с помощью четырех ног…
Учительница продолжала свой рассказ, и я поймал себя на том, что слушаю ее объяснения с не меньшим интересом, чем школьники.
Вскоре посыпались вопросы. Одна из девочек спросила, почему все эти гиганты не дожили до наших дней.
— На этот счет, ребята, выдвинуто немало гипотез, — ответила учительница. — Тут и резкое изменение среды обитания, и солнечная радиация, и многое другое. Но к окончательному твердому выводу о том, что погубило динозавров, ученые пока не пришли.
— Ерунда, их погубила Луна, — вдруг услышал я за спиной чей-то тихий голос. Обернувшись, увидел служителя музея — пожилого худощавого человека. Его реплика показалась мне неуместной и странной, и я не сдержал саркастической улыбки.
— Вижу, не верите? Что ж, ваше дело, — обидчиво сказал он.
— Простите, я не специалист по ископаемым животным, однако в ваше утверждение трудно поверить даже дилетанту.
— Вот, вот… И многие другие не верят. А я все же остаюсь при своем мнении, — проворчал старик.
Мне не захотелось с этим чудаком спорить, тем более что надо было спешить в редакцию. Поэтому, уходя, я назидательно произнес: — Верят, папаша, только в те гипотезы, которые имеют хотя бы какие-то доказательства!
— У меня есть такие доказательства! — крикнул мне вслед старик.
Как ни странно, но этот музейный служитель несколько дней не выходил у меня из головы. Кто он? Непризнанный гений?
Фантазер? Психопат?… Наконец, чтобы не мучить себя догадками, я решил позвонить директору музея. Лидии Георгиевне, с которой был немножко знаком.
— Вы про Порфирия Игнатьевича спрашиваете? — отозвалась она. — Ну что могу я о нем сказать? Пенсионер, бывший учитель зоологии… Да, на первый взгляд немножко чудаковат, увлечен какими-то исследованиями, кажется, из области астрономии. В общем, человек своеобразный, но к служебным обязанностям относится добросовестно, а это для нас главное. Я бы советовала вам самим с ним познакомиться…
В самом деле, почему бы и не познакомиться? — подумал я. — В молодости я тоже увлекался астрономией, задумывался над тайнами Вселенной. И даже пытался писать научно-фантастические рассказы.
И вот однажды вечером, узнав адрес этого человека, я отправился к нему на квартиру, не зная, насколько доброжелательно он отнесется к моему незваному визиту. Но все опасения оказались напрасными. Бывший учитель зоологии меня сразу узнал и оживился.
— А, Фома неверующий!.. Какими судьбами, чем обязан?
Я объяснил, что заинтересовался его «Лунной гипотезой».
На лице старика появилась радостная улыбка:
— Что ж, я с удовольствием вам ее изложу. Только посидите немножко, у меня ужин доваривается.