Эмиссар встал, оперся растопыренными пальцами левой руки на стол; кистью правой руки он, рассекая слова, совершал отрывистые движения, как бы прикасаясь к кнопкам, от нажатия которых зависело существование других планет, а то и миров.
— Вы опасный фанатик, Мерв. Опаснее, чем я предполагал. Никакого суда не будет. Потрудитесь выслушать наше высочайшее решение. Властью, вверенной мне Лигой Охраны Умственного Труда, я осуждаю вас как рецидивиста к пожизненному пребыванию в Долине Неотвратимых Наслаждений. — Эмиссар нанес рукой последний невидимый мазок, после чего сел и сказал на удивление ласково: — Отныне и для вас, Мерв, настала эра многообразных развлечений, чувственных услад. Там, в Долине, у вас будут все возможности для наслаждения красотой бытия. И лишь одного вы будете лишены — возможности изобретать, переиначивать все вверх дном. Порханье стрекоз, песня иволги, пугливые стайки рыб в сонных заводях, мазурка Шопена в потоках лунного света — это ли не счастье?
— Ваше решение бесчеловечно, — прохрипел Мерв, чуть растягивая слова. — Но я не в обиде на вас. Вы отражение столь же бесчеловечной эпохи, где изобретателям нет места. О, родись я в другое время — да в три дня прославился бы на века.
— В какое такое другое время? — сощурился Эмиссар. — В тех же древних Афинах? При Аттиле? При Джордано Бруно? При Галилее?
— Например, в двадцатом веке, особенно в его конце. Тогда число изобретений удваивалось каждые десять лет. Вот где был истинный рай для изобретателей. Да, они жили как ангелы в раю. И никто не смел устраивать на них охоту наподобие той, что вы измыслили сегодня ночью… Эх, в двадцатом веке благодатная нива изобретательства взращивала такие плоды, что…
— Довольно, Мерв, разглагольствовать! — загремел Эмиссар. — Для фанатиков, подобных вам, смысл истории сокрыт за семью печатями. Но я помогу вам прозреть. Предлагаю пари. Сейчас 8.40. Ровно в полдень мы телетранспортируем вашу особу в конец двадцатого века. Испытаете, легко ль прославиться на века. Итак: если там, на Земле, в течение трех дней заинтересуются хотя бы одним вашим проектом, считайте себя здесь свободным. Если нет, то интенсивность неотвратимых наслаждений в Долине будет увеличена до верхнего предела. Решайте!
Мерв не раздумывал ни секунды.
— Я выиграю пари, — выдохнул он. — И первое, что сделаю, когда снова стану свободным, — предложу проект реконструкции вашего кресла. Оно нефункционально. Слишком низкие подлокотники. Слишком прямая спинка. Слишком жесткая конструкция. Все это затормаживает умственную деятельность. Пагубно влияет на течение мозговых процессов.
Эмиссар расхохотался.
— На сей раз вы правы. Это точная копия кресла, в котором всю жизнь просидел философ Кант. И потому ничего не мог изобрести, — отвечал Верховный Эмиссар Лиги Охраны Умственного Труда.
День первый.
В полдень Мерв обнаружил себя стоящим на обочине шоссе, по которому с жутким ревом неслось неукротимое стадо автомобилей. На юге, километрах в десяти, утопал в сером тумане город, хотя на небе не было ни облачка. Несколько раз Мерв выбрасывал вперед руку с растопыренными пальцами, пытаясь привлечь к себе внимание водителей, — безрезультатно.
Так прошло полчаса. Наконец ему повезло: грузовик притормозил, свернул на обочину, и шофер, приоткрыв дверцу, крикнул:
— Хелло, парень, садись, подвезу.
Кабина дышала зноем, как металлургическая печь. Пахло бензином, отработанным маслом. Мерв указал на туман, объявший город, поинтересовался:
— Почему выключили там ультрапоглотители?
Шофер, молодой, небритый, в кепочке набекрень, изумленно воззрился на него.
— Ультрапоглотители, которые уничтожают отработанные газы над городом, — пояснил Мерв.
— Да ты, кажись, с Марса свалился, браток, — обиженно сказал шофер. — Ни о каких ультра-мультра я и слыхом не слыхивал. А между прочим, кое-что в технике кумекаю, да и журнальчики кой-какие почитываю.
Далеко не все понял Мерв из слов попутчика, однако счел нужным заметить:
— Если их еще нет, надо немедленно изобрести. Отработанные газы ядовиты. Кому можно предложить проект ультрапоглотителей?
Тот, в кепчонке, недоверчиво покосился на Мерва, переключил скорость, обогнал несколько грузовиков и лишь тогда ответил: