— Ну! — буркнул Салман.
— У меня отец морской адмирал во Владивостоке. Я к нему бегаю.
Салман не понял: зачем всё время бегать, надо один раз.
Мальчишка улыбнулся печально.
— Это кажется: раз — и убежал. Ты сам попробуй — узнаешь.
Салман, конечно, не стал рассказывать беленькому свою тайну — про отца-вора. Только про Витьку рассказал, про то, что случилось в вагоне.
— Хана твоему Витьке, — посочувствовал беленький. — В прошлом году на Алма-Ате первой распечатали вагон, а там покойники. Никуда не уехали. На одну ночь закрылись от милиции — и кранты!..
У Салмана чуть не отнялись руки-ноги, но он свой подлый страх усмирил: «Я-то живой. Отчего же Витьке кранты? Ну, слабже он меня. В котельной не ночевал, в мазарах со змеями не жил. Непривычный к плохому. Понятное дело — сомлел. Но ведь теплый был, дышал. Не мог он… Я-то живой, не сдох…»
Его вызвали в кабинет к начальнику в милицейской форме, стали выпытывать, как зовут и откуда. Салман зубы на замок.
— Когда вспомнишь, как тебя зовут, откуда прибыл, придешь сюда и скажешь. А сейчас ступай, подумай.
Потом ещё раз вызвали.
— Ну как? — спросил начальник. — Надумал?
— Думаю, — ответил Салман.
Не соврал — сказал чистую правду. Он очень сильно думал, как изловчиться и убежать из приемника. Не потому, что ему тут плохо. Ему тут хорошо, кормят сытно, лапшу дали на обед, котлеты с макаронами. Салман уже прикинул, что можно не хуже той девчонки прожить в приемнике целый месяц. Прокантоваться, как говорят здешние ребята. Но не давали покоя мысли о Витьке: как он там, в больнице?
Нет, надо бежать. Сегодня.
— Давай вместе убегать, — предложил Салман сыну адмирала.
— Отсюда не убежишь. Ворота заперты. И вообще… — Сын адмирала замялся. — Я не могу сейчас ехать во Владивосток. Уже опоздал. Отцовская эскадра вчера ушла в плаванье. У меня сведения самые точные. Откуда — сказать не имею права. Военная тайна. — И шепотом, на ухо Салману: — Эскадра вернется во Владивосток через полгода. Ушла в верхние широты. Когда мне дадут знак, двинусь во Владивосток.
— Только через полгода… — Салман от души посочувствовал. — Чего же ты полгода будешь делать? Здесь жить?
Сын адмирала весь сморщился, как старичок.
— Домой поеду. Матери телеграмму дали. Ничего, поживу с ней и с отчимом. А через полгода опять сбегу, непременно доберусь до Владивостока, и отец возьмет меня юнгой на боевой корабль.
— Здорово! — Салман вздохнул с завистью. — Только чего тянуть? Давай сразу во Владивосток. Там подождем. — Ему тоже захотелось в юнги. Наверное, им и форму дают, как морякам. Бескозырки!
— Мать жалко… — Сын адмирала отвернулся, захлюпал носом. — Плачет, когда убегаю…