— Вера Григорьевна, вам звонили?
— Кто?
— Например, тот, кто её похитил.
— Зачем он будет звонить?
— Ради выкупа.
— Какой выкуп? Работаю бухгалтером в цветочной фирме. С меня нечего взять кроме цветов.
— Розы очень дорогие, — не согласился я, что нечего взять.
По лицу женщины, у которой пропала дочь, трудно что-либо понять. Кругловатое, пожалуй, упитанное, не знаю за счёт чего, но казалось осунувшимся. Или женщина задумалась?
— Вспомнила, звонили… Через три дня, после её исчезновения. Сказали, чтобы я зря не искала, Марина жива и здорова. И всё, бросили трубку.
— Голос знакомым не показался?
— Не поймёшь какой. Не мужской и не женский. Словно утка крякнула.
Уже информация: похититель крякает. Если выкупа не просят, то нужно что-то иное. Например, услуги. Но какие услуги от рядового бухгалтера?
— Вера Григорьевна, расскажите о дочке.
— Тихая домашняя девочка. На дискотеки и в ночные клубы не ходила. Работала в аптеке, летом в садоводстве, телевизор. Марина готовилась в медицинский институт.
— А друзья?
— Дружили со школы втроём: она, Тоня Мамадышкина и Артур Терский.
— Расскажите о них.
Я глянул на часы — осталось двадцать свободных минут. Потом ко мне придут фигуранты по делу о взятке. Взяткодатель, который дал взятку; взяткополучатель, который взятку получил; и придёт сама взятка — красавица с подиума.
— Ну, Антошка — как ракета. Всё знает, везде бывает. Она в этой тройке была вроде ведущей. Работы меняет, чуть ли не ежемесячно…
— Спрашивали её о дочке?
— Конечно. Переживает, даже всплакнула, но где Марина и что с ней — ума не приложит.
Я записал адрес этой Антонины со смешной фамилией Мамадышкина. Зачем? Ведь искать не пойду хотя бы потому, что этим займётся капитан Палладьев.