По чистой случайности ни один из контейнеров, в который поочередно попадал фильм 1979 года, не выходил по вызову, пока не стало поздно. Когда он попал на другой проектор, Кэкстон разобрал проектор 1979 года и последовательный процесс связи времени был нарушен.
Бастман привел Кэкстона, связанного по рукам и ногам, в 14 ноября 9812 года н. э. — последний день времени. Оставалось еще двенадцать минут и несколько секунд известной Вселенной. Было 7:59 вечера, а конец должен приходиться на 8:11.
Все это Бастман объяснил своему пленнику ровным голосом, и закончил:
— Через двенадцать минут, Питер, вы перейдете за край.
Кэкстон тупо уставился на своего пленителя. Давно придя в сознание, Кэкстон погрузился в состояние безнадежности. Поэтому он просто спросил, не резко, без всякого настоящего интереса:
— А почему вы считаете меня опасным?
— В ваших клетках собрана вся эта энергия времени, вот почему.
Кэкстону пришла в голову мысль, что если это было истиной причиной, то почему Бастман просто не убил его? Для чего готовить такую странную долю. Так как такая возможность неверия приходила ему в голову, он задал этот вопрос вслух.
Бастман был удивлен.
— Я вижу, что вы не представляете своего положения, Питер. В ваших клетках собрано больше энергии времени, чем у любого когда-либо жившего человека. Никто не знает, что может произойти с окружающим, если вас неожиданно застрелить. Ну, и конечно, если Обладатели заполучат вас со всей вашей энергией, у них, очевидно, возникнет желание развить ваши необычные способности. Но если даже и нет, рано или поздно вы создадите исключительное волнение во времени — а это то, что я, имея свои цели, не могу позволить. Вот такая картина. Поверьте, я больше не знаю мест, куда можно было бы поместить эту энергию времени, кроме как за край. Он внезапно замолчал.
— Это как старая проблема с радиоактивными веществами, прежде чем люди научились выбрасывать их к Солнцу. Я выпускаю вас в единственный известный мне эквивалент Солнца.
Взглянув в эти суровые глаза и не увидев в них пощады, Кэкстон задрожал. И затем сказал дрожащим голосом:
— Тогда, в семнадцатом веке, Клоден Джонс, кажется, не думал, что у меня есть какая-то особая способность.
— Это потому, что те вероятности, в которые вас помещали во Дворце, вас не принимали. Так что вам некуда было идти. Но сейчас у вас в два раза больше энергии.
— Но почему не помочь мне? Может быть, мы смогли бы действовать вместе? Вы же видели, до этого я хотел.
— Простите, Питер. При таком партнере я вскоре стал бы играть второстепенную роль. Я не могу доверять параноику.
Два параноика посмотрели друг на друга, а затем Бастман взглянул на свои часы.
— Еще пять минут, — сказал он. — Установка времени на конец мира была разработана Клоденом на основе сравнения из Дворца. Я не хочу полагаться на него до секунды, хотя он очень силен в таких вещах. Но я не хочу рисковать. Я ухожу прямо сейчас.
Он поспешно снял хронометр с руки и положил его на пол возле Кэкстона.
— Вот. Это позволит вам кое-чем заняться.
С такой же поспешностью он направился к открытой двери в десяти футах от них и вышел.
Через мгновенье он ворвался обратно. Он был бледен.
— Ради Бога, что вы со мной сделали? Я больше не могу проходить сквозь время. Я потерял свою способность Обладателя.
В руках у него был ключ. Опустившись на колени рядом с Кэкстоном, дрожащими руками отомкнул что-то в цепях, связывавших Кэкстона. Поспешно поднявшись, он оттащил цепь. Быстро попятившись в центр комнаты, он стоял и бормотал:
— Весь этот путь сюда с вами… Я находился с вами слишком долго… О боже, мы оба обречены!
Его ужас вдруг сделал угрозу более реальной. Кэкстон встал на ватные ноги. Однако через мгновение он был уже сильнее.