— Знаю, Кай. Но он, судя по книгам, и так считает, что Гарри отхватил кусок силы Реддла. Так что, в крайнем случае — сошлюсь на него.
— Да... Этот персонаж удобен прежде всего тем, что у него никто ничего спрашивать не будет.
— Точно.
— ... на каком факультете вы окажетесь? — Гермиона уже достаточно успокоилась, чтобы задавать вопросы.
— У меня все родственники учились на Слизерине.
— И у меня тоже.
— Но ведь именно со Слизерина вышли все самые известные темные волшебники...
— Ошибка в логике, Гермиона. — Встреваю в разговор. — Из того, что со Слизерина вышло несколько известных темных магов не следует, что все, окончившие Слизерин — темные.
— Но поступление на Слизерин будет означать, что у них — образ мышления, подходящий для того, чтобы быть темными.
— И им особенно нужны будут друзья, которые сумеют вовремя напомнить, что в жизни есть и еще кое-что, помимо выгоды и интриг.
После этой прочувствованной пафосной речи Драко покосился на меня с нескрываемой иронией, как бы говоря «а сам-то?». В ответ я скосил глаза в сторону Гермионы, пытаясь донести до него мысль, что и сам рассчитываю на нее. Если он не поймет, то Дафна объяснит.
— И, в любом случае, еще ничего не решено.
На некоторое время я отключился от беседы, хотя в ней и сверкали бриллианты озарений и жемчуга остроумия. Мне внезапно стало нехорошо: я вспомнил сцену в магазинчике Мастера Олливандера и свои мысли при этом. Ведь я на полном серьезе рассматриваю Волдеморта как врага, а ведь еще недавно я хотел отстраниться от конфликта, собрать информацию, и уже потом — определиться, какую сторону считать своей, и есть ли в этом конфликте моя сторона вообще. Неужели на меня как-то смогли воздействовать?
— Кай?
— Смогли.
— Так, что я не заметил?
— Да.
— Настолько сильный и искусный противник?
— Нет. Просто против тебя сыграл твой же иммунитет к подчиняющим и управляющим заклятьям.
— Как это?
— Для любого другого воздействие было почти оглушающим. А тебя — едва задело. Но твое восприятие уже было настроено книгами, поэтому заклятье легло очень неудачно для тебя, и ты сразу оказался «на внутренней поверхности».
— А почему ты не предупредила?