Подбежал, вижу живехонек, т. е. он-то, вот этот.
Ну я, конечно, сейчас руки ему бечевкой и к вашей милости, потому что думаю: Они рассудят, кто прав, кто виноват. Говорят, они мосты портят».
И, кашлянув в руку, Егорка отступил назад и опять, оглянув хунхуза со спины, произнёс:
— Вот он какой дубина.
От солдат Егорка узнал, что его хунхуза отдадут китайским властям.
— А что он там будет делать? — спросил Егорка.
— Он-то?
— Да.
И Егорка сейчас же высказал свое предположение:
— В городовые его поставят, либо еще куда-нибудь.
— Это разбойника-то?
— Да ведь кому разбойник, а кому друг милый, — возразил Егорка и отвел глаза в сторону и нахмурился.
— Пытать его будут.
Егорка живо повернулся.
— Кого?
— Да хунхуза-то.
— Ври больше!
— Говорят тебе.
— Да за что пытать?
— Известно за что!..
— Ну?
Егорка нахмурился еще больше.