«Все нервы, эти нервы!.. Не нужно думать…»
Но как же не думать или думать, когда не владеешь собой, и мозг воспринимает сразу на веру все, что кажется глазам.
Вон опять… Широкий серый платок… Платок относит в сторону, платок постепенно развертывается.
Он закрыл глаза.
Он боится увидеть лицо, скрытое под этим плащом. Потом открывает глаза. Ничего нет. Только мутное, серое облачко. Но из облачка выплывает опять что-то, зарождается какая-то новая фигура.
«О, Господи! И зачем этот туман колышется?»
Снова он закрывает глаза.
А мозг усиленно работает.
«Да ведь это ж туман. В мире нет ничего. Кроме того, что мы видим. Это — мертвый туман».
Но он все равно вздрагивает и с закрытыми глазами. От одних этих слов: «мертвый», «в мире нет ничего, кроме того, что мы видим», холодеет сердце.
«Конечно, нет ничего! Нет ничего».
Но он чувствует, как у него начинают чуть-чуть стучать зубы.
«Ничего, ничего! — старается он втолковать самому себе. — Ничего!» — И поднимает веки.
Глаза лихорадочно пробегают все пространство перед ним.
Он уж ищет теперь сам ужаса.
— Как нет! Вон, вон…
А зубы стучать…
«Кто это!»
Крик готов вырваться из груди. Большое, большое лицо смотрит на него из тумана, желтовато-серое, с темными, словно заплывшими тенью глазами.
Но ведь не может быт такого большого лица!
Мысль эта, однако, мгновенна, как сверкнувшая и потухшая искра.
Нет ни большого, ни малого; ест только черты и формы.