— Но ведь я видел, как он упал, — проговорил он растерянно.
Он сам не сознавал, что говорит.
Он даже не взглянул на Зиновьева… Он теперь ничего не видел, кроме этого желтого, искаженного болью лица… И он говорил, не отводя глаз от этого лица. Голос Зиновьева звучал в его ушах словно откуда-то издалека.
— Смотри! Смотри! — прошептал Зиновьев.
Желтое лицо сморщилось, губы раскрылись слабо, медленно и сомкнулись опять.
— Болван! — закричал Зиновьев во все горло, будто китаец мог его понимать.
— Болван! Да ведь он живой… Идиот!
— Он, вероятно, принял его за убитого, — сказал он Крюкову… — Может, с ним был обморок…
Затем он быстро вскочил на лошадь…
Взбираясь в седло, он крикнул.
— Нужно их захватить обоих.
За ручьем было болото, спуск к ручью был крут как стена…
Но они и в овраг спустились и перешли потом болото…
Им, действительно, удалось захватить обоих хунхузов.
На другой день им говорил старый капитан Радынский:
— Охота была и лошадей мучить по камням да по болотам и самих себя… Стреляли бы… Ведь он сам, небось, должен был понимать, что делает. Зачем вы не стреляли? И особенно вы Крюков: вы такой хороший стрелок…
Почему он не стрелял?..
Крюкову показалось, что все, что он ни ответит капитану, не будет настоящим ответом… Теперь он и сам не мог уяснить себе, зачем он тогда опустил револьвер.
И он ничего не ответит Радынскому.
Карпенко не мог дать себе ясного отчета, что это такое. Действительно ли он видел эту белую фигуру, или; ему только так показалось.
Когда он открыл глаза и прямо в глаза ему блеснули глянцевые, мокрые от росы ярко-зеленые листья, ему почудилось, будто кто-то смотрел на него из кустов в то время, как он еще боролся с дремотой. Перед глазами была словно серая сетка, и сквозь эту сетку он видел неясно и смутно, как сквозь воду, чье-то лицо и расстегнутый ворот белой рубахи… В эту минуту он не сознавал себя еще хорошенько, сон еще владел им, но в нем осталось впечатление, будто кто-то осторожно высунулся из кустов и сейчас же опять спрятался в кусты, как только он совсем открыл глаза.
Он, может-быть, пошевелился, когда открывал глаза, и этим спугнул неизвестного наблюдателя.