— Конечно, вы сами, небось, знаете, как это водится… Вон я видел у их благородия— бонба не бонба, котел не котел — с трубкой… А скорей всего, что бонба…
Потому, для чего в котле трубка?
И сидит на бонбе этакий… Опять же, как сказать… Ни баба и ни то, чтобы китаец — ни Боже мой… А — коса…
И в косе лента.
И — румяный, румяный, как с мороза.
Да… Летит на бонбе…
Из пушки, значить, выстрелили, и он летит. Прямо как в седле. И за трубку руками держится.
Я было это… Подошел это поближе, конечно, чтобы не шуметь… Отвернул страницу. Думаю:
«Небось там сказано».
Люблю я это… Сразу думаю:
«Что такое?»
Конечно — сказка… А только опять же: как это на бонбе? Бонба — она горячая… А штанишки у него тоненькие — тоненькие, сразу видно.
Да, подошел… думаю:
«Что за книга?»
А они и вот они — господин Федоров.
Слышу шпоры звенят… Конечно, сейчас к двери.
Да это я не к тому. А так вообще. Вон писарь говорить: фантазия, — говорит, — у тебя Сорокин…
И сейчас пальцем в лоб — щелк.
Говорит:
«Электричество…»
Да… Бонба, думаю — хорошо. Чего лучше? Сейчас сел и сейчас — мое почтенье!
Вон уж где — покуда тебя и видели…