Анни. Странный, весь на кончиках нервов. Болтает чушь. Опять объяснялся в чувствах…
Блех. Вот как! Ты что ответила?
Анни. Ну, что я ему отвечу?..
Блех. Слушай, Анни. В двадцать четыре года девушке нужно быть замужем.
Анни. Я была замужем, папа. (Пауза.)
Блех. Ты шутишь. Когда, Анни?
Анни. У меня был любовник. В семнадцать лет, когда кончила гимназию.
Блех. Ну, дорогая моя… Новость!
Анни. Я не обязана была посвящать тебя в эти мелочи. Я нашла это удовольствие слишком простым. Этот человек, по-видимому, был другого мнения, но…
Блех. Кто это — тот человек?
Анни. Ты его не знаешь. Забавы любви меня не слишком развлекали. Я нашла это удовольствие деревенским.
Блех (упавшим голосом). Деревенское удовольствие…
Анни. Не предъявляй прав отца, не будь моралистом, папа. Ты такой современный, такой элегантный… Улыбнись. Папа!
Блех. Ах, я еще должен улыбаться!
Анни. Но ведь это было (свистнула) бог знает когда.
Блех. Да, все-таки наше поколение не посвистывало. (Пауза.) Тебе нравится Рудольф?
Анни. Право, никогда не задумывалась.
Блех. Дитя мое…
Отечески кладет ей руку на голову, она отстраняется.
Анни. Лучше без «дитя мое».
Блех. В голове у Рудольфа капитал в миллион долларов. И самое важное — в идеях, в единственной ценности, не подверженной инфляции. Что ты на это скажешь?
Анни. Быть любовницей Рудольфа Зейделя?