— Потому что слабаки, — Марина положила голову на столешницу и о чему-то мечтательно улыбнулась.
— Нас пускать в бар не хотели, один на входе начал толкаться, ну и огреб по песьей морде, — Саша более детально поведала о деталях знакомства с местным и «отбросами», продемонстрировав кулак.
— А потом? — решил уточнить я.
— Потом еще вылезли какие-то, но не сильно лучше первых трех, — девушка придвинула к себе недоеденную мной еду, но тут-же отстранила миску, сморщившись.
— Что-то я вообще ничего не пойму, — разговаривать с пьяными у меня никогда не получалось.
— Ну, мы их по носу били, — не понимая моего замешательства, Саша тоскливо оглядела пустые стены из серого пластика: — у собак это самое болезненное место.
Так, вытягивая из подружек детали проведенного на нижних уровнях времени, я со все большим удивлением понимал, что абсолютно не знаю находящихся со мной в одном жилом боксе людей. Проявлять раньше свой склочный характер, а может быть и агрессивные наклонности, детдомовки остерегались. Оказавшись на равных условиях, ведь они думали, что у меня нет, как и у них, галокрон, подружки почувствовали себя расковано, больше не притворяясь и не корча из себя пай-девочек.
— Так, я не поняла, мы бухать то будем или нет?! — вынырнувшая из своих грез, Марина подняла голову и уставилась на нас чуть прояснившимся взором.
— И где здесь бухают? — предчувствуя ответ, спросил я.
— На минус восьмом уровне, — почти в унисон, «обрадовали» меня малолетки.
Перемещение между уровнями осуществлялось только при помощи лифтов. Они были как большими, так и маленькими, полностью заменяя такое понятие как трап. В какой-то мере это было оправданно, так как торговая станция создавала искусственную гравитацию, ориентированную вниз. Но это было временным состоянием, стоит чему-нибудь произойти, и лестницы и трапы превратятся из наклонных поверхностей в вертикальные, а может и горизонтальные, но не факт, что надолго.
— Это здесь! — указав рукой на какую-то нору, проделанную в переборке обшивки грязного и захламленного прохода, Саша руководила нашим передвижением.
— Может там? — с подозрением взирая на двухметрового диаметра темный провал, я указал на более презентабельное заведение в десяти метрах далее по коридору, имеющее как ступеньки перед входом, так и дверь с какой-то вывеской.
— Не-не, здесь, — уверенно вошла в темноту Саша, стараясь держаться впереди уже двинувшейся в проем Марины.
Мне ничего не оставалось делать, как последовать за подругами, уже скрывшимися за поворотом. К своему удивлению, внутренности оказались не столь уж и плачевны, как казалось с наружи. Представший перед моим взором декор напоминал собачью будку, если бы я задался целью ее описать, при этом ни разу не побывав внутри настоящего жилища дворового пса с железной цепью на шее.
— Хозяин? — вопросительно уставившись на меня, зверолюд чуть привстал на передние руки, оставив ноги лежать на подстилке.
— Что? — не понял я.
— Ты хозяин этих самок? — кивнув седой мордой в сторону девчонок, усевшихся на один из пустующих цветастых ковриков, он перевел свои желтые глаза на мое лицо.
— Почему хозяин? — понимая, что туплю, я, тем не менее, ничего не мог с собой поделать.
— Платил за жилой бокс ты, живут в нем они, значит ты хозяин, — поведал мне «житейскую» мудрость седой малек.
— Если так, то да, я хозяин этих двух самок, — согласился я.
— Пить будешь? — вернувшись в лежачее положение, уже без интереса поинтересовался он.