Он приставил себе оружие к виску, прекрасно понимая, что ему осталось несколько секунд, а потом он покинет это тело и мир живых вообще, и собирался убрать того, кто мог стать для меня угрозой, когда его не станет. Выпустить пулю он не успел. Вампир упал, как бывает у тех, чье тело Михаил покидает. Позабыв о его последних словах, я, собрав остатки сил, дарованных мне лечебной черной кровью, рванулась к телу агента, ведь у него еще есть спасительная фляга. В тот момент я не могла думать ни о чем другом, кроме спасения его жизни, и умная мысль о том, чтобы не бросаться вперед по открытой и легко простреливаемой местности, пришла с опозданием. Слабость после ранения и безрассудность поступка дали о себе знать на середине пути, когда я словила пулю в бок, но словно берсерк, позволила себе расслабиться и упасть только рядом с его телом. Пальцы сами схватились за драгоценный флакончик и откупорили его, и даже очередной взрыв боли в боку от нового попадания затормозил меня лишь на пару секунд. Кожа Михаила стремительно бледнела, вены чернели, а сквозь поры начала проступать черная кровь — именно так умирают агенты с черной кровью. Я влила ему в рот спасительную жидкость, надеясь, что еще не слишком поздно.
— Не уходи! Не оставляй меня одну! — я в панике вцепилась в его одежду, дернула на себя.
Бездыханное тело безвольно поддалось, и я поняла, что это конец, слезы застлали глаза, а от бессилия и ярости перехватило дыхание. И тут же все мои многочисленные ранения дали о себе знать, мир закачался перед глазами, в глазах потемнело. Сыворотка черной крови не всесильна, скоро я отправлюсь вслед за Михаилом, и все же моя собственная смерть пугала меньше, чем его. Я вскинула лицо вверх и в попытке выплеснуть боль души и тела закричала, словно какая-нибудь баньши, но не издала ни звука. Глаза оставались открытыми, но я ничего не видела и не чувствовала, я кричала и кричала, оплакивая любимого и ненавидя всех вокруг за то, что они живы, а он нет; воздух вокруг трещал разрядами электричества, и даже пол куда-то делся.
— Вероника! Хватит! — измученный голос брата прорвался в мой затуманенный разум.
Я не видела, как он, тяжело раненый, пытается подойти ко мне, прикрывая лицо рукой со своим неиспользованным флакончиком, с каким трудом он прорывается через созданное и поддерживаемое мной незримое поле, которое всех остальных в помещении уже давно вырубило из сознания. Но я ощущала в нем боль, и не желая быть ее причиной, сделала то, о чем просил Влад, я остановилась. Пол напомнил о своем присутствии сильным ударом, а мой взгляд замер, и картины, страшнее увиденной, я не могла себе представить. На фоне белой изуродованной темными венами кожи на меня невидящим взглядом мертвеца смотрели раскрытые глаза того, кого я так сильно любила. И прямо на моих глазах он осыпался в белесую пыль, взметнувшуюся в воздух белым туманом. Агенты черной крови умирали именно так — исчезая после смерти, словно их и не было. Сейчас и я пройду этот путь. В глазах потемнело окончательно, и я закрыла их как раз в тот момент, когда рядом на колени рухнул брат. Прощай, Влад.
— Никогда не оставлю, — услышала я знакомый голос Михаила в глубине своего сознания.
Вспомнилось, как я пришла к нему после того, как брат впервые изнасиловал меня. Тогда он сказал мне те же слова. Было тепло и уютно, словно он обнимал меня. Снаружи на меня давил холод потери крови, руки и ноги онемели, глаза открыть не получалось, а Михаил обнимал меня, нежно целовал, ласково гладил по голове. Издалека доносились голоса, но слов я не разбирала:
— Ника! Ника, открой глаза! — брат очень редко называл меня так, только когда переживания зашкаливали.
— Уважаемый, перестаньте трясти несчастную. Вы же видите, она мертва, — незнакомый голос, врач наверное, или коронер. — Позвольте нам забрать тело.
— Она не умрет! — брат рычал надо мной раненым зверем. — Пошли прочь от нее! Все прочь!
— Что вы делаете?.. О, черт. Всем назад! Остановите его, что вы стоите!
Раздалось несколько выстрелов, не меньше десятка, и много криков боли со всех сторон, прежде чем рядом со мной упало еще одно тело. Влад убил их. Наверное всех. Повисла тишина.
— Не уходи, — попросила я Михаила снова, ощущая, как небытие, будто сон, быстро утягивает меня.
— Никогда… — было последним его словом.
Потом что-то происходило. Я то приходила в себя, то снова проваливалась в сон, сознание расплывалось, и никак не получалось определить, сколько времени я провела в таком состоянии. Когда разум немного прояснился и я смогла открыть глаза, то обнаружила, что нахожусь в своей спальне. Влад сидел чуть поодаль и спал, небрежно откинув голову на спинку кресла, проиграв битву с усталостью. Одет по-домашнему, как всегда: белая полурасстегнутая рубашка, черные штаны и туфли, черные волнистые волосы в хвосте. Его такой привычный вид вызвал умиление, и я улыбнулась так искренне, как улыбалась только ему и Михаилу… Михаилу, которого больше нет. Улыбка сползла с лица, а настроение моментально рухнуло в пропасть печали.
— Влад, — тихо позвала я.
Он встрепенулся, моментально проснувшись, и сделал вид, что и не спал вовсе. В любое другое время меня бы это позабавило, но сейчас никакого настроения не было.
— Как себя чувствуешь? — спросил он, расслабляясь в кресле, и без моего ответа видя, что все хорошо.
— Неплохо. Только слабость.
— Посмеешь еще раз так подставиться, и я сам тебя убью! Ты поняла меня? — злобно прорычал он, сменив милость на гнев.
Это не испугало, а только порадовало: раз злится, значит волнуется. Я даже хотела улыбнуться, но не вышло. Влад на мои душевные терзания внимания не обратил, бросил рядом со мной на кровать флакончик с черной кровью.
— Пей.