Да и какой смысл валить через крышу, когда после этого все равно некуда деться. Надо ждать лета, а пока неторопливо и тщательно готовить побег. Надо найти способ связаться с братвой, надо подготовить оружие и провиант, надо найти проводника. Эх, Комяк-Комяк, и где ж ты сейчас?!
Я встал и тщательно осмотрел свою цепь. Длинной метра в четыре, она давала мне определенную свободу передвижений. Хотя, какой свободой передвижений можно назвать "два шага налево, два шага направо, шаг вперед и три назад" по наглухо запертому гаражу, когда проклятая цепь не позволяет даже вплотную подойти к выходу? Я внимательно обследовал звено за звеном и убедился, что здесь без напильника мне ловить нечего. Цепь новая и сработана на славу. Она вполне бы сгодилась для буксировки груженого "Белаза". Лучше даже не напильник, а универсальный ключ для стандартных ментовских наручников. Дело за малым - найти того, кто сможет все это мне передать. Анжелика? Кристина? Только кто-то из них. Других подходящих кандидатур я не видел. Да и эти красавицы - мама и дочка - не пробуждали во мне особо радужных надежд. Неизвестно еще, насколько глубокий след оставило в их душах то, как я обошелся с ними в последний раз. Жаждут мести? Закипают при одном упоминании обо мне? Или все уже позади? Черт его знает! Увижу при встрече. Если кум ее допустит когда-нибудь.
Загремел замок о железные гаражные ворота, одна из створок тяжело отодвинулась в сторону, и в гараж, держа в охапке ворох тряпья, ввалился кум. Следом за ним с полосатым матрацем и мятым ведром протиснулся Чечев.
"Интересно, - отметил я. - А ведь второй прапор куда-то свалил. Выполнил свою работу, сопроводив меня от Минвод до Ижмы, а во все остальное Анатолий Андреевич с Виталиком Чечевым, похоже, решили его не посвящать. Как только приехали, отправили парня домой. И правильно поступили. В непростом деле захвата заложников и рабовладения лишние свидетели ни к чему".
- Как ты тут? - ухмыльнулся кум. - Не соскучился?
В ответ я состроил презрительную улыбку.
- Вот и отлично. - Анатолий Андреевич швырнул ворох тряпья мне под ноги. То же сделал с матрацем и Чечев. - Гляди, какое у тебя будет классное ложе.
Я опять промолчал.
- Это параша, - продолжал кум, пнув ногой ведро так, что оно опрокинулось набок и, дребезжа, покатилось по полу. - Сейчас Виталий отстегнет тебя от цепочки, ты снимешь пальто и наденешь вот это. - На этот раз он пнул ногой драный свитер и засаленную телогрейку. Потом достал пистолет. - А то в своем щегольском балахоне загнешься от холода. Считаю, не надо напоминать тебе про коленную чашечку. Чечев!
Прапор, пыхтя, освободил от наручников мою правую руку, и я быстро переоделся. "Щелк!" - вновь замкнулся у меня на запястье браслет.
- Ну? Всем доволен? - Анатолий Андреевич уперся в меня тяжелым хозяйским взглядом. - Что еще тебе нужно для полного счастья?
- Бабу, - не тратя на размышления ни единой секунды, озорно ляпнул я. - Бутылку мартини и закусь. А еще установи мне здесь телевизор.
- Телевизор? - У кума на губах играла лукавая улыбка. - Б-а-абу? А тебе не надо…
- Ты сам скоро будешь, как баба, - не сдержавшись, перебил своего шефа Чечев. - Бля буду, я тебя опущу. Пидором будешь, ублюдок!
Я не обратил на тявканье прапора никакого внимания. Мне в этот момент вспомнилась описанная одним русским писателем сцена: мужикам удалось поймать живьем матерого волка. Приволокли в деревню добычу, посадили на мощную цепь, развязали. Естественно, со всей округи сбежались местные шавки. Прыгали возле столба, к которому был прикован волчище, заходились в приступах лая, пьянея от чувства собственной неуязвимости и вседозволенности. Ведь волк на цепи. А значит, они, беспородные кабыздохи, сильнее его.