Я полз под душ, смывал с себя остатки сна, одевался, целовал на прощание расстроенную Ольгу: "Не скучай, детка. Веди себя хорошо", - и, чертыхаясь, "шел на работу". За две недели мы смогли побыть с Ольгой вместе только четыре раза. Скажем так: маловато для "медового месяца". Но надо отдать Ольге должное, она не роптала, понимала, что конкретные деньги, как правило, достаются именно так. Единственным минусом было то, что она заколебала меня, допытываясь, чем я таким занимаюсь по жизни. И, в конце концов, я не выдержал.
- Да бандит я, бандит! Неужели еще не доперла сама?
Ольга на удивление хладнокровно отнеслась к этому моему признанию.
- В общем-то, я так и думала, - спокойно сказала она. - Просто хотела, чтобы ты сам подтвердил мои подозрения. А что ты там делаешь, в этой своей банде? У тебя есть пистолет?
- У меня нет даже брызгалки, - успокоил я Ольгу. - Я никого не убиваю и даже не бью. Для этого существуют другие. А я только контролирую их действия. Удовлетворена ответом? Больше, все равно, ничего рассказать не смогу. Как ни расспрашивай.
- Я и не буду, - обняла меня Ольга. - Каждый делает свое дело, - изрекла она афоризм, - а в каждом деле всегда можно выделить какие-то положительные черты. Волков ведь тоже называют санитарами леса. Пусть бандиты будут тогда санитарами бизнеса. А я тебя очень люблю, кем бы ты ни был. - Она крепко поцеловала меня, и больше к этому скользкому вопросу мы не возвращались. И признаться, я был просто восхищен Ольгиной тактичностью. Оказалось, что она принадлежит к той редкой породе женщин, которые умеют не проявлять навязчивого любопытства.
После первой ночи, что мы вместе провели у меня, Ольга так и переселилась ко мне в квартиру. Уже через день мы съездили к ней домой за ее барахлом, я выдал ей запасные ключи, которыми раньше пользовалась Конфетка, и сказал:
- Живи на здоровье. Только сразу предупреждаю, все хозяйство свалится на тебя.
- Ха, испугал! - рассмеялась Ольга. - За хозяйство не беспокойся. Все будет о'кей.
И все, действительно, было о'кей. Даже если бы мне зачем-то понадобилось придраться к Ольге, то повода для этого я отыскать бы не смог. В квартире царил идеальный порядок - ни единой соринки, ни единой пылинки, ни одной брошенной где попало шмотки. В холодильнике всегда можно было найти свежий обед. Да даже если не брать все это в расчет, то просто-напросто с появлением Ольги в квартире сразу стало как-то уютнее, теплее. Когда здесь жила Светка, подобного я не замечал.
Мои подозрения в том, что Ольга является ментовской стукачкой, постепенно развеялись. Я аккуратно расспросил ее, как ей удалось устроиться на работу в престижную клинику, куда можно попасть лишь по протекции родственников или хороших знакомых; просто с улицы на такие места не берут. Ольга, ничуть не смутившись и не заподозрив того, что я задал этот вопрос не из обычного любопытства, рассказала, что перейти в "Эскулап" ей предложила медсестра с отделения в больнице Гааза, где она работала раньше. Пожилая женщина - уже давно на пенсии - всегда принимала в Ольге участие. И вот сделала такой подарок - переговорила с главврачом "Эскулапа", своим хорошим знакомым, и как только открылась вакансия, Ольга была приглашена туда. Сменила зековскую больничку Гааза на тихое место в клинике пластической хирургии, о чем совсем не жалеет.
"Конечно, - подумал я. - Об этом жалел бы, пожалуй, только дурак или фанатик".
Распорядок Ольгиной жизни был до предела простым. Отсидев положенные восемь часов в приемном отделении "Эскулапа", она, никуда не сворачивая, рулила домой - ко мне на квартиру, - где весь вечер хлопотала по хозяйству или, если все дела были переделаны и что-нибудь изобрести было уже невозможно, просто сидела перед телевизором. За две недели Ольга лишь раз отлучилась надолго - к себе на Васильевский остров.