Мокрые, чуть потемневшие от воды волосы обрамляли хрупкие загорелые плечи и спускались до высокой крепкой груди ("Явно с силиконом", - подумал я). На плоском животе четко обозначались мышцы брюшного пресса. В районе пупка были вставлены сразу три маленьких серебряных колечка. Светлые волосы на лобке аккуратно подстрижены. На бедрах узкая белая полоска от плавок.
- Ты где так загорела? - спросил я, не в силах оторвать взгляд от ее длинных стройных ног.
- Я неделю, как из Дубаи, - коротко проинформировала меня Вера. - Что, так и будем играть в гляделки? - И не успел я придумать достойный ответ или действие, как она присела на корточки, а уже через миг ее губы охватили мой член. Я замер и глубоко втянул в себя воздух. - Ты смотри, только не кончай раньше времени, - оторвалась от меня Вера.
- Может, переберемся в кроватку, - предложил я в ответ. - Здесь неудобно.
- В кроватку успеем. Здесь только разминка, - хихикнула она и деловито продолжила делать минет.
А я с трепетом в душе подумал: "Что ж за ночка меня ожидает?".
- Все, пока с тебя хватит, - минуты через две оторвалась от меня Вера и распрямилась. Крепко прижалась ко мне, цепко обвив руками меня за шею, и, по-змеиному извиваясь гибким, загорелым до черноты телом, принялась тереться о меня лобком. Она уже была заметно на взводе. - Теперь ты. - Вера надавила ладошками мне на плечи, вынуждая присесть на корточки. Оперлась лопатками на стенку душа, как можно шире расставила ноги. Одним словом, раскорячилась в позе, какая не снилась и актрисам из фильмов Терезы Орловски.
Я коснулся губами ее лобка. Короткие волосики оказались удивительно мягкими и пахли дорогими духами. "Надушилась там, что ли? - усмехнулся я. - Подготовилась к встрече со мной со всей тщательностью? Одобряю. Ты умеешь следить за собой". - Я еще раз поцеловал Веру в ароматный лобок. Чуть ниже… еще ниже.
Она крепко, до боли вцепилась мне в волосы и издала какой-то гортанный скрип. И сразу же кончила. Я понял это по тому, что чуть не остался без приличного клока волос.
- Довольно! - Вера оттолкнула меня с такой силой, что я не удержался на корточках и сел на кафельный пол. - Поднимайся, - протянула она мне руку и, помогая встать на ноги, сообщила: - Мне было в кайф. А теперь вот так. - Вера развернулась ко мне спиной и низко нагнулась.
- Может, все же пойдем в кроватку? - промямлил я, но она, и не думая распрямляться, решительно отрезала:
- Нет, сначала так.
"Сперва здесь разминка", - вспомнил я и, взяв Веру за бедра, насадил ее на свой твердый, будто отлитый из чугуна, "штырь". - Что ж, если ты хочешь, пусть будет так".
Потом мы перебрались в кровать и там вытворяли такое, что несколько раз приходилось вставать и перестилать постель. Вера, похоже, поставила цель не дать мне дожить до утра. Но я держался. И мой "механизм" меня не подводил. Ему лишь иногда требовались короткие перерывы, чтобы набрать силу и вновь быть на боевом взводе. Во время этих перерывов я хлебал прямо из бутылки холодную кока-колу и выслушивал Верины жалобы на ее семейную жизнь.
- Этот козел, - именно так, а не иначе, она предпочитала именовать своего мужа, - лучше подрочит, чем трахнет меня. А еще, представляешь, несколько раз додумывался до такого: сплавлял меня, словно шлюху, своим дружкам. "А не хотите ли, типа, попробовать мою Верку". Эти уроды, конечно, хотели. И приходилось ложиться под черт знает кого - ни рожи, ни кожи, сплошной жир и амбиции. А козел прыгал вокруг, наблюдал за всем и дрочил. И был жутко доволен. Нет, ну представляешь, что за урод! Извращенец!
- Да, извращенец. Это называется кандаулеизм, когда мужик подсовывает другим свою бабу. Своди его к сексопатологу.
- Да пошел он! - раздраженно махнула рукой Вера. - Давно бы послала урода, было бы к кому от него уйти. Слушай, Денис, у тебя есть какой-нибудь крем?
- Только "после бритья".