И переваривая последние слова Конфетки: "…всегда помни, что сейчас я могла бы сделать то же с тобой".
"Когда-нибудь бы и сделала, если бы дальше мы продолжали жить вместе, - размышлял я. - Психанула б и сделала. Потому, что полоумная. Потому, что надо лечиться. И хранил меня Боженька, что ты, ненормальная, убралась из этой квартиры, не разгромивши тут все и не оставив за собой мой коченеющий труп; что разошлись наши пути-дорожки практически мирно. Слава те, Господи! Аминь".
И я отправился собирать раскиданные по коридору шапки и зонтики…
Больше я Светку не видел. Даже не слышал, где она и что с ней сейчас. Спросил на днях у Комаля, когда он позвонил по телефону: "Как там Конфета?", чем весьма удивил его.
- А что, она разве не у тебя?
- Я выгнал ее еще неделю назад.
- Немудрено. Она крейзанутая,[4] - подтвердил мой диагноз Комаль. - Может, давно в дурдоме? Я, конечно, поспрашиваю у братвы, вдруг кто чего знает. Но не объявлять же эту дурку в розыск через легавых.
- Не объявлять, - согласился я.
…Вот так вот закончился самый, пожалуй, неудачный роман в моей жизни. Если, конечно, не брать в расчет брак с Ангелиной.
Интересно, как там ей живется у бедуинов. Научилась готовить похлебку из саксаула и верблюжьих какашек?
***
Я прошел на кухню, опустошенную, как после набега татаро-монгол. Зная, что это глупо, открыл холодильник, где были лишь почерневшие кости для супа, оставшиеся еще со времен Конфеты, и пакетик прокисшего молока. Заглянул в хлебницу, таившую в себе залежи заплесневевшего хлеба. И обругав себя за то, что не заехал перекусить в какое-нибудь кафе, отправился в спальню. Ложиться спать на пустой желудок мне было не привыкать.
Уже забравшись в постель, я с приятным удивлением отметил, что щека дергаться перестала. А я даже и не заметил, в какой же момент это произошло.
"Может, и ну ее к черту, эту клинику", - подумал я, но решительно отбросил такую мысль в сторону. Я как-никак был врачом и понимал, что подобные штуки надо пресекать на корню. Проще пройти элементарный курс физиотерапии сейчас, чем потом снова ложиться под нож хирурга.
Вот с подобными размышлениями на медицинские темы я и уснул. А разбудил меня телефонный звонок.
- Да-а-а, - еще не продравши глаза, сонным голосом проскрипел я.
- Сдох! - торжественно объявили мне в трубку. Вроде, это был голос Стилета.
- Кто-о-о?
- Ты чего, не врубился? Щемишь, что ли?
- А-а-а… этот. - Я чуть было не ляпнул неосторожно по телефону "Хопин", но в последний момент осекся. Сон вовремя оставил меня. - Точно проверили?
- А чего проверять, - развеселился смотрящий. - Там тако-о-ое! Короче, герой! Давай быром вставай, подмывайся и айда ко мне. Праздновать. Ждем. До скорого.
Я бросил взгляд на будильник - половина четвертого - и позволил себе поваляться в кровати еще четверть часа. Потом вспомнил про свою щеку - не дергается - и, быстро выскочив из постели, побежал в ванную смотреться в зеркало - что там творится с моей физиономией?
В принципе, все оказалось не хуже, чем я ожидал. Левою щеку немного раздуло, левый глаз был чуть уже правого. Такое ощущение, что у меня небольшой флюс. Зато ничего не дергалось.
"Вот и отлично, - порадовался я. - С такой харей жить можно. До врачей дотяну". И со спокойным сердцем забрался под душ.
Глава 5
ПОЕДЕМ, КРАСОТКА, КАТАТЬСЯ!
- Привет, красавица.
Ольга сразу отметила, что взгляд, прямо-таки пригвоздивший вчера ее к спинке стула, изменился. Теперь он не прожигал. Он притягивал. И улыбка другая. Да, кажется, и все лицо. Красивое, смуглое. Его даже не портил непрекращающийся нервный тик на левой щеке.
"Костя?!!"
- Спасибо. - Ольга охотно приняла от Сергея цветы. И растерянно замерла, не представляя, что сейчас делать, что говорить.
Он тоже молчал. Секунд пять.