– Ты могуч, словно лев, – тихо прошептала она, дотрагиваясь губами до рельефного торса воина…
То, что делала в эту ночь маленькая черноглазая рабыня, стало для Нартанга абсолютно новым неведомым непрекращающимся наслаждением. Ее ласки пьянили его намного сильнее любого вина, и ему казалось, словно душа отходит от сокращающегося в порывах страсти тела и плавает рядом в жарком мягком пламени масляной лампы.
Когда, уже под конец ночи, воин забылся внезапно навалившимся сном, маленькая рабыня даже с некоторым сожалением посмотрела на своего «господина» и, юрко выскользнув наружу, пошла к ютившимся у верблюдов подругам по несчастью.
Дремавший под навесом у догорающего костра Залим тут же проснулся:
– Эй, ты, иди сюда! – окликнул он вновь закутавшуюся в покрывало девушку, – Хозяин приказал спросить у тебя, чего желал воин. Я не слышал, чтобы ты пела… – добавил он сердито, – Ты не исполнила волю хозяина – не сделал все, как полагается?
– Он велел мне не танцевать и не петь, а сразу начать ласки, – затравлено посмотрела на него рабыня – в свои четырнадцать лет она уже хорошо разбиралась в людях и безошибочно определяла, чего можно ждать от того или иного человека. Ее опыт говорил, что этот раб, получивший небольшую власть от господина над другими рабами, очень гордился своим положением, а сейчас безумно завидует спящему воину, который отобрал у него, по-видимому, основную благосклонность хозяина. А теперь он был абсолютно не прочь сорвать свою обиду на ком-нибудь побеззащитней…
Зайхара хорошо знала таких людей – ей не раз перепадали от них жестокие тумаки.
Этот человек сам хотел бы оказаться на месте воина, но он не смел даже приказать ей доставить ему удовольствие, пока никто не видит, чтобы хоть как-то удовлетворить свое явное желание.
– Я сделала все, как велел хозяин, господин. Воин больше уже не мог услаждаться и теперь спит…
– Тьфу, распутная! Иди на свое место, – презрительно сплюнул Залим, за высокомерием скрывая зависть и влечение, провожая поспешившую исполнить приказ рабыню жадным взглядом.
На утро Кариф обнаружил своего верного раба переминающимся с ноги на ногу у палатки воина и рассмеялся:
– Ну, Залим, иди – буди Нартанга!
– Господин… – мученически произнес верный раб, представляя, что с ним сделает разбуженный воин – разбухший сине-лиловый нос еще не зажил от его тяжелой руки.
– Ладно, проверь караван – скоро тронемся в путь, – еще громче засмеялся торговец,
– Нартанг, дорогой, вставай уже! – позвал он, и полог шатра тут же распахнулся.
– Я встал, – немного смущенно оскалился воин – его лицо за все время плена впервые приобрело какое-то человеческое выражение, а не походило на страшную маску.
– Я вижу, ты доволен, дорогой?! – улыбался во всю ширь Кариф.
– Доволен, – усмехнулся Нартанг, – Я и не знал, что так бывает…
– Ха-ха-ха! – во всю глотку засмеялся Кариф, – Теперь понимаешь, почему я так быстро уехал из города?! Это очень ценный товар – дочери племени айкинеров очень ценятся! Они очень искусные! – буквально растворялся в своей собственной улыбке торговец – сам он сегодняшней ночью взял в свой шатер сразу трех рабынь, но не утруждал себя какими-либо действиями, лишь получая безмерное удовольствие, – Промедли я и еще чего доброго их бы у меня выкрали или не дали житья ценами!
Завтра я их продам в Залигаре и стану очень богатым! – похвастался плут.
– Куда ты деваешь все эти деньги? – попытался понять жадность торговца Нартанг.
– Как куда? Я их складываю в сундуки и коплю! – искренне удивился Кариф.