— Не лги, — вновь заговорил господин. — Ты, может, и сам до конца себя не понимаешь, но я-то вижу. Гордость высокородная тебя изнутри ест. И с этим ничего поделать я не могу. Поэтому боле ты мне для комнатного услужения не нужен.
Он замолчал, и молчал долго — может, целую минуту. И за эту минуту чего только я не успел себе вообразить: и телегу, запряжённую быками, на которой увозят Алая, и городских стражников, которым господин сдаст беглого преступника, и даже — вы только не смейтесь! — могилу, которую сейчас поручат мне выкопать в дальнем уголке сада. А что Алай тогда передумал — то мне так и осталось неведомо.
— И потому ты, Алай, вновь будешь заниматься аптекарским огородом, — завершил господин. — Это у тебя явно лучше получается. А вот в комнатное услужение я беру тебя, Гилар! Почему-то мне верится, что справишься.
Стоял я, как мешочком с песком по голове стукнутый. И сам не понимал — то ли все мысли у меня из головы выскочили, то ли носятся они там друг за другом с огромной скоростью, так что ни одну не ухватишь. А потом вращение это замедлилось и начал я соображать.
Ведь что получается? С одной стороны, можно сказать, мечта сбылась. Хотел я быть всё время при господине, и вот, пожалуйста. С другой стороны, есть тут не только благо, но и худо. Первое худо — что больше не смогу в город за покупками ходить. Не лакейское то дело, имеются на то кухонные ребята Амихи с Гайяном. Когда ж в известное место бегать? Разве что по ночам, ну так и ночью я могу оказаться надобен господину. Из его покоев удрать посложнее будет, чем из людской. Второе худо — а придётся ли господину по нраву моё служение? Что-то в последнее время заносить его стало. То Дамиля из лакеев изгнал, то Алая… Долго ли я продержусь?
И почему, кстати, я? Впрочем, понятно, почему. Кого ещё-то? Дурачка Хайтару? И без того проштрафившегося Дамиля? Старшого с рукой покусанной и головой стукнутой? Халти — ученика и помощника по лекарской части? Безумицу Хасинайи? Так и выходит, что кроме меня — некому. Разве что нового слугу нанять. Но я уже давно понимал, что так вот просто взять и кого-то нанять господин наш лекарь не может. Неслучайно подбирает он себе слуг, а по какому-то доселе неведомому мне понятию.
— Ступай, Алай, — велел меж тем господин. — Скажешь Халти о перестановках наших, и занимайся травами. Оно для княжеской чести не столь зазорно.
Поклонился Алай и убежал. Остались мы с господином в кабинете вдвоём — если, конечно, не считать кота, посверкивающего глазами со шкафа.
— Я гляжу, сильно ты удивлён, Гилар? — усмехнулся господин и уселся в гостевое кресло. — И, похоже, не рад?
Ну, что тут можно ответить? Брат Аланар учил, что лучше всего — честность. Не вся, конечно, а малый её кусочек.
— Боюсь я, господин мой, — признался я. — Боюсь, что не справлюсь. Вам же, мыслю, лакей нужен к благородному обхождению привычный, знающий всякие там приличия… а я кто? Купецкий сын, я больше по гвоздям и топорам понимаю…
— Об этом можешь не волноваться, — краем губ улыбнулся господин. — Тут тебе не королевский дворец и не графский замок. Обязанности твои будут несложны, но потребуют усердия и тщания. Ну, что убираться в покоях ты должен, само собой понятно. Кабинет, спальня, гостиная и столовая — за тобой. Остальное другие моют. Тебе запрещается открывать шкафы и ящики стола, кроме шкафа в спальне, там одежда, и ты должен содержать её в порядке. Вовремя вычистить, вовремя выгладить. Второе — подавать мне еду. Завтрак, как ты знаешь, в семь часов, обед — в три пополудни, ужин — в семь. Сам будешь есть после того, как поем я, на кухне тебя покормят.
Ну, это уже что-то, мелькнула у меня мысль. Значит, с Амихи и Гайяном видеться буду ежедневно, и от этого можно будет сообразить какую-нибудь пользу.
— Далее — в чернильнице у меня всегда должны быть свежие чернила, перья должны быть хорошо очинены, на столе всегда должна быть пачка бумаги.
— А где ж всё это брать — бумагу, чернила? — рискнул я спросить. И получил роскошный ответ:
— В городе будешь покупать, как понадобится. Я тебе деньги буду выдавать, но отчитываться должен будешь до каждого полугроша. С Алаем это невозможно было, приходилось самому.
Ну конечно! Алай же беглый каторжник, ему в городе светиться никак не след, оттого и лакейские свои обязанности не в полную меру выполнять мог.
Нет, вы поняли? Покупать в городе! Значит, все мои страхи и сожаления лопнули! Значит, связь по-прежнему будет! Сильно это мне настроение подняло.
— Также ты должен будешь принимать моих посетителей и провожать в мой кабинет. — Господин чуть повысил голос: — Запомни — быть с ними надлежит предельно вежливым, ибо всякие могут среди них встретиться.
Вспомнил я ту высокородную мымру, имя скрывавшую. Ну, само собой. Поклонишься — не переломишься.
— Ночевать будешь тут, в чуланчике, — продолжал меж тем господин. — Если понадобишься, в колокольчик позвоню.
Я кивнул. Ничего нового пока что о лакейских обязанностях сказано не было.